Наука логики. Том II. Субъективная логика. (Материалистически структурирован) - [127]
Основной предрассудок состоит здесь в том, будто диалектика имеет лишь отрицательный результат; этот вопрос скоро получит свое более детальное определение. Но раньше мы должны заметить относительно упомянутой формы, в которой эта диалектика обыкновенно выступает, что она (диалектика) и ее результат касаются согласно этой форме исследуемого предмета или же субъективного познания, и она объявляет ничтожным последнее или предмет; напротив, те определения, которые вскрываются в предмете, как в некотором третьем, остаются без специального рассмотрения и предполагаются как значимые сами по себе. Бесконечной заслугой кантовской философии является то, что она заставила обратить внимание на этот некритический образ действия и этим дала толчок к восстановлению логики и диалектики в смысле рассмотрения определений мысли, взятых сами по себе. Предмет, каков он без мышления и понятия, есть некоторое представление или даже только название; только в определениях мышления и понятия он есть то, что он есть. Поэтому в действительности дело в них одних; они суть истинный предмет и содержание разума, и все то, что иной раз понимают под предметом и содержанием в отличие от них, имеет значимость только через них и в них. Поэтому не нужно считать виной какого–нибудь предмета или познания то обстоятельство, что они в силу своего характера и в силу некоторой внешней связи выказывают себя диалектичными. В этом случае представляют себе тогда и то и другое как некоторый субъект, в который определения в форме предикатов, свойств, самостоятельных всеобщностей внесены так, что они, будучи принимаемы за прочные и сами по себе правильные, приводятся впервые в диалектические отношения и в противоречие только путем чуждого им и случайного связывания их в некотором третьем и со стороны некоторого третьего. Между тем, такого рода внешний и неподвижный субъект представления и рассудка, равно как и абстрактные определения, отнюдь не могут рассматриваться как последние, прочно остающиеся лежать в основании; наоборот, на них следует смотреть как на нечто непосредственное, а именно, как на такое пред–положенное и начальное, которое, как мы показали выше, само по себе должно подпасть диалектике, потому что его следует понимать как понятие в себе. Так, все принимаемые за нечто прочное противоположности, как, например, конечное и бесконечное, единичное и всеобщее, образуют противоречие не через внешнее связывание, а, как показало рассмотрение их природы, сами по себе суть переход; их синтез и тот субъект, в котором они являются, есть продукт собственной рефлексии их понятия. Если чуждое понятию рассмотрение не идет дальше их внешнего отношения, изолирует их и оставляет их как прочные предпосылки, то, наоборот, понятие пристально вглядывается в них самих, движет ими как их душа и выявляет их диалектику.
Это та самая вышеуказанная [см. стр. 234] точка зрения, согласно которой некоторое всеобщее первое, рассматриваемое само по себе, являет себя как другое по отношению к самому себе. Взятое совершенно обще, это определение может быть понимаемо так, что, стало быть, здесь то, что сначала было непосредственным, положено как опосредствованное, соотнесенное с некоторым другим, или, иначе говоря, что всеобщее положено как некоторое особенное. То второе, которое возникло в силу этого, есть, стало быть, отрицательное первого и, поскольку мы наперед примем в соображение дальнейший ход развития, первое отрицательное. Согласно этому отрицательному аспекту непосредственное погибло в другом, но это другое есть по существу не пустое отрицательное, не ничто, которое принимается за обычный результат диалектики, а оно есть другое первого, отрицательное непосредственного; оно, следовательно, определено как опосредствованное
