Наука логики. Том II. Субъективная логика. (Материалистически структурирован) - [121]

и существенно и есть таковое, то оно тоже, несмотря на свою внутреннюю бесконечность, не может избегнуть судьбы конечного, судьбы, выступающей во многих формах. Выполненное добро есть добро в силу того, чем оно было уже в субъективной цели, в своей идее; выполнение сообщает ему внешнее существование; но так как это существование определено только как сама по себе ничтожная внешность, то добро обладает в ней лишь случайным, разрушимым существованием и не достигает соответствующего его идее выполнения. — Далее, так как оно есть по своему содержанию ограниченное добро, то существует также многоразличное добро; существующее добро подвержено разрушению не только через внешнюю случайность и через зло, но и через коллизию и столкновение в сфере самого добра. Со стороны пред–положенного ему объективного мира, в пред–положении которого состоит субъективность и конечность добра и который как некоторое другое идет своим собственным путем, само выполнение добра встречает помехи и даже натыкается на невозможность. Таким образом, добро остается некоторым долженствованием; оно есть в себе и для себя; но бытие как последняя, абстрактная непосредственность остается по отношению к нему определенным также и как некоторое небытие. Идея завершенного добра есть, правда, абсолютный постулат, но не больше, как постулат, т. е. абсолютное, обремененное определенностью субъективности. Два мира еще антагонистичны: один мир есть царство субъективности в чистых пространствах прозрачной мысли, другой мир — царство объективности в стихии некоторой внешней многообразной действительности, которая есть неотомкнутое, нераскрытое царство тьмы. Полное развитие неразрешенного противоречия, образуемого указанной абсолютной целью, которой непреодолимо противостоит барьер этой действительности, рассмотрено нами ближе в «Феноменологии духа», стр.548 и сл. (259). — Так как идея теперь содержит в себе момент совершенной определенности, то другое понятие, к которому понятие относится в ней, обладает в своей субъективности вместе с тем и моментом некоторого объекта; поэтому идея приобретает здесь вид само–сознания и совпадает, с этой одной стороны, с изображением последнего.

Но чего еще недостает практической идее, это момента самого сознания в собственном смысле (259), недостает именно того, чтобы момент действительности в понятии достиг сам по себе определения внешнего бытия. — Этот недостаток может рассматриваться и так, что практической идее еще недостает момента теоретической идеи. А именно, в последней на стороне субъективного понятия, созерцаемого понятием внутри себя, стоит лишь определение всеобщности; познание знает себя лишь как усвоение, как само по себе неопределенное тождество понятия с самим собой; наполнение, т. е. в себе и для себя определенная объективность, есть для него нечто данное, и истинно–сущим признается наличная, независимо от субъективного полагания, действительность. Наоборот, практическая идея считает эту действительность (которая вместе с тем противостоит ей как непреодолимый предел) тем, что само по себе ничтожно и что должно получить свое истинное определение и единственную ценность лишь через цели добра. Воля поэтому лишь сама преграждает себе путь к достижению своей цели тем, что она отделяет себя от познания и что внешняя действительность не получает для нее формы истинно–сущего; идея добра может поэтому найти свое дополнение единственно только в идее истины.

Но она совершает этот переход через самое себя. В умозаключении действования первой посылкой служит непосредственное соотношение доброй цели с той действительностью, которой эта цель овладевает и которую она во второй посылке направляет, как внешнее средство, против внешней действительности. Добро есть для субъективного понятия нечто объективное; действительность в ее существовании противостоит добру как непреодолимый предел лишь постольку, поскольку она еще имеет определение непосредственного существования, а не чего–то объективного в смысле в–себе–и-для–себя–бытия; она скорее есть либо нравственное зло, либо нечто безразличное, лишь поддающееся определению, имеющее свою ценность не в себе самом. Но это абстрактное бытие, противостоящее добру во второй посылке, уже снято самой практической идеей; первой посылкой ее действования служит непосредственная объективность понятия, согласно которой цель сообщает себя действительности без всякого сопротивления со стороны последней и находится в простом, тождественном соотношении с этой действительностью. Постольку нам нужно, следовательно, лишь свести воедино мысли ее двух посылок. К тому, что в первой посылке непосредственно уже совершено объективным понятием, присоединяется во второй посылке ближайшим образом лишь то, что оно полагается через опосредствование и, стало быть, для понятия. И вот, подобно тому как в целевом соотношении вообще выполненная цель есть, правда, опять–таки лишь средство, но зато и, наоборот, средство есть также и выполненная цель, так и в умозаключении добра вторая посылка непосредственно уже имеется