Наука логики - [46]

Шрифт
Интервал

Мера есть отношение, но не отношение вообще, а определенным образом отношение друг к другу качества и количества; категории, которые Кант объединяет под названием «отношение», найдут себе место совеем в другом отделе.

Меру можно, если угодно, рассматривать также и как некоторую модальность. Но так как последняя у Канта уже больше не представляет собою определение содержания, а касается лишь отношения последнего к мышлению, к субъективному, то это — совершенно гетерогенное, сюда не принадлежащее отношение.

Третье определение бытия входит в состав отдела о качестве, поскольку оно (бытие) как абстрактная непосредственность снижает себя до некоторой единичной определенности, противостоящей внутри его сферы другим его определенностям.

Первый отдел. Определенность (качество)

Бытие ость неопределенное непосредственное. Оно свободно от определенности по отношению к сущности, равно как еще свободно от всякой определенности, которую оно может получить внутри самого себя. Это не имеющее рефлексии бытие есть бытие, как оно есть непосредственно лишь в самом себе.

Так как оно неопределенно, то оно есть бескачественное бытие. Но в себе ему принадлежит характер неопределенности лишь в противоположность к определенному юга качественному. Но бытию вообще противостоит определенное бытие как таковое, а благодаря этому сама его неопределенность составляет его качество. Тем самым обнаружится, что первое бытие есть определенное в себе и что, следовательно: во-вторых, оно переходит в наличное бытие, есть наличное бытие, но что последнее как конечное бытие снимает себя и переходит в бесконечное соотношение бытия с самим собою, переходит, в-третьих, в для-себя-бытие.

Первая глава БЫТИЕ

А. Бытие Бытие, чистое бытие — без всякого дальнейшего определения. В своей неопределенной непосредственности оно равно лишь самому себе, и оно также и не неравно по отношению к другому, не имеет никакой разности ни внутри себя, ни по отношению к внешнему. Если бы в нем было

{67}

какое-либо определение или содержание, отличное от другого определения в нем же, или же такое определение или содержание, которым оно отличается от некоего другого бытия, то такое различие нарушило бы его чистоту. Бытие есть чистая неопределенность и пустота. — В нем нечего созерцать, если здесь может итти речь о созерцании, или, иначе говоря, оно есть только само это чистое, пустое созерцание. В нем столь же мало есть нечто такое, что можно было бы мыслить, или, иначе говоря, оно равным образом есть лишь это пустое мышление. Бытие, неопределенное, непосредственное, есть на деле ничто и не более и не менее, чем ничто.

В. Ничто Ничто, чистое ничто; оно есть простое равенство с самим собою, совершенная пустота, отсутствие определений и содержания; неразличенность в самом себе. — Поскольку здесь можно говорить о созерцании или· мышлении, следует сказать, что считается небезразличным, созерцаем ли мы, а также мыслим ли мы нечто или ничто. Выражение «созерцать или мыслить ничто», следовательно, что-то означает. Мы проводим различие между этими двумя случаями; таким образом, ничто есть (существует) в нашем созерцании или мышлении; или, вернее, оно и есть само это пустое мышление и созерцание; и «оно есть то же самое пустое созерцание или мышление, что и чистое бытие. — Ничто есть, стало быть, то же самое определение или, вернее, то же самое отсутствие определений и, значит, вообще то же самое, что и чистое бытие.

С. Становление 1. Единство бытия и ничто Чистое бытие и чистое ничто есть, следовательно, одно и то же. Истина состоит не в бытии и не в ничто, а в том, что бытие — не переходит, а — перешло в ничто, и ничто — не переходит, а — перешло в бытие. Но равным G8 образом истина заключается не в их неразличенности·, а в том, что они не одно и то же, что они абсолютно различны, но столь же и нераздельны и неотделимы и· что каждое из них непосредственно исчезает в своей противоположности. Их истина есть, следовательно, это движение непосредственного исчезновения одного в другом: становление; такое движение, в котором они оба различны, но таким различием, которое столь же непосредственно растворилось.

Примечание 1 [Противоположность бытия и ничто в представлении](17) Ничто обыкновенно противополагается [категории] нечто; но нечто есть уже некое определенное, сущее, отличающееся от другого нечто; таким образом и ничто, противополагаемое [категории] нечто, есть ничто какого- либо нечто, некое определенное ничто. Но здесь оды должны брать ничто в его неопределенной простоте. — Если бы кто- нибудь считал более' правильным противополагать бытию небытие вместо ничто, то мы не имели бы, что возразить против этого в рассуждении получающегося результата, ибо в небытии содержится соотношение с бытием; оно есть и то и другое, бытие и его отрицание, высказанные одним духом, ничто, каково оно в' становлении. Но здесь ближайшим образом идет речь не о форме противоположения, т. е. одновременно и о форме соотношения, а об абстрактном, непосредственном отрицании, о ничто, взятом чисто само по себе, о безотносительном отрицании, — что, если угодно, можно было бы выразить также и простым «не».


Еще от автора Георг Вильгельм Фридрих Гегель

Категорический императив и всеобщая мировая ирония

Иммануил Кант (1724–1804) оказал огромное влияние на развитие классической философии. В своих трудах он затронул самые важные вопросы мироздания и человеческого общества, ввел многие основополагающие понятия, в том числе «категорический императив». По мнению Канта, категорический императив – это главные правила, которыми должны руководствоваться как отдельные личности, так и общество в целом, и никакие внешние воздействия, так называемые «объективные причины» не должны мешать выполнению этих правил. Георг Гегель (1770–1831) один из создателей немецкой классической философии.


Феноменология духа

Имя Георга Вильгельма Фридриха Гегеля для многих наших современников стало синонимом слова «философ». Ни один из его предшественников не поднимал дисциплину, веками считавшуюся «служанкой богословия», на столь высокий пьедестал. «Гегель — это вкус», — утверждал Фридрих Ницше, а русский мыслитель Владимир Соловьев, говоря о Гегеле, замечал: «Изо всех философов только для него одного философия была все». Парадоксально, но вот уже двести лет стройный монолит гегелевской философии — предмет борьбы самых разнообразных противоборствующих сторон за право присвоить ее, сделав на сей раз «служанкой идеологии» или антропологии.


Философия истории

«Философия истории» Гегеля представляет собой курс лекций. В чрезвычайно яркой форме выражено здесь отмеченное Марксом и Энгельсом у Гегеля противоречие между диалектическим методом и его реакционной идеалистической системой. «Важнее всего введение, где много прекрасного в постановке вопроса», – отмечает Ленин. Реакционную сторону учения Гегеля, его идеализм, мистику, оправдание прусского полуфеодального государства начала XIX столетия пытаются использовать и оживить идеологи фашизма, сознательно искажая и отвергая рациональное в его философии – диалектику и историческое понимание действительности.


Философия религии. Том 2

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Энциклопедия философских наук. Часть 1. Логика

Собрание сочинений в 14 томах. Издательство социально-экономической литературы (Соцэкгиз)Год: 1929-1959.


Рекомендуем почитать
Искусство феноменологии

Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.


Право, свобода и мораль

В этой книге, отличающейся прямотой и ясностью изложения, рассматривается применение уголовного права для обеспечения соблюдения моральных норм, в особенности в сфере сексуальной морали. Эта тема вызывает интерес правоведов и философов права с публикации доклада комиссии Вулфендена в 1957 г. Настоящая книга представляет собой полемику с британскими правоведами Джеймсом Фитцджеймсом Стивеном и Патриком Девлином, выступившими с критикой тезиса Джона Стюарта Милля, что «единственная цель, ради которой сила может быть правомерно применена к любому члену цивилизованного общества против его воли, – это предотвращение вреда другим».


Полное собрание сочинений. Том 45. Март 1922 ~ март 1923

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Высочайшая бедность. Монашеские правила и форма жизни

Что такое правило, если оно как будто без остатка сливается с жизнью? И чем является человеческая жизнь, если в каждом ее жесте, в каждом слове, в каждом молчании она не может быть отличенной от правила? Именно на эти вопросы новая книга Агамбена стремится дать ответ с помощью увлеченного перепрочтения того захватывающего и бездонного феномена, который представляет собой западное монашество от Пахомия до Святого Франциска. Хотя книга детально реконструирует жизнь монахов с ее навязчивым вниманием к отсчитыванию времени и к правилу, к аскетическим техникам и литургии, тезис Агамбена тем не менее состоит в том, что подлинная новизна монашества не в смешении жизни и нормы, но в открытии нового измерения, в котором, возможно, впервые «жизнь» как таковая утверждается в своей автономии, а притязание на «высочайшую бедность» и «пользование» бросает праву вызов, с каковым нашему времени еще придется встретиться лицом к лицу.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.


Карл Маркс и большие данные

К концу второго десятилетия XXI века мир меняется как никогда стремительно: ещё вчера человечество восхищалось открывающимися перед ним возможностями цифровой эпохи но уже сегодня государства принимают законы о «суверенных интернетах», социальные сети становятся площадками «новой цензуры», а смартфоны превращаются в инструменты глобальной слежки. Как же так вышло, как к этому относиться и что нас ждёт впереди? Поискам ответов именно на эти предельно актуальные вопросы посвящена данная книга. Беря за основу диалектические методы классического марксизма и отталкиваясь от обстоятельств сегодняшнего дня, Виталий Мальцев выстраивает логическую картину будущего, последовательно добавляя в её видение всё новые факты и нюансы, а также представляет широкий спектр современных исследований и представлений о возможных вариантах развития событий с различных политических позиций.


Письмо в 2051 год

Автор пишет письмо-предвидение себе 75-летнему... Афористичная циничная лирика. Плюс несколько новых философских цитат, отдельным параграфом.«...Предают друзья, в ста случаях из ста. Враги не запрограммированы на предательство, потому что они — враги» (с).


Наука логики. Том 2

«Наука логики» — важнейшее сочинение Гегеля.