Наука и жизнь, 2000 № 01 - [4]
Трудно было князьям смириться с потерей власти над детинцем и своим храмом — Софией. В начале XII века они пытаются противопоставить ей новые сооружения. В 1113 году князь Мстислав Владимирович заложил напротив Софии новый храм — Николы на Ярославовом дворище. Летопись повествует: «Того же лета образ Николы приплыл из Киева в Великий Новгород, доска круглая… и тое икону устроиша в том превеликом храме, на Ярославле дворище, в церкви». Церковь несколько меньше Софии, но тоже была пятиглавой.
«А мастер трудился Петр», — сказано об одном из самых грандиозных памятников домонгольской архитектуры — Георгиевском соборе Юрьева монастыря (его строительство начато в 1119 году). Простой, величественный и монументальный облик собора производит незабываемое впечатление. Так же, как и собор Антониева монастыря, заложенный в 1117 году, он развивает эффектную трехглавую композицию (символ Троицы). Строитель стремился ко все более грандиозному и вместе с тем простому, почти отказываясь от декоративных мотивов.
И самые царственные и древние храмы Новгорода, служившие ориентирами для судов, и стоящие в полях церквушки, и ожерелье ближних монастырей органично вписываются в новгородские равнинные просторы, прорезанные мелкими речушками и протоками.
В конце XII и в начале XIII века возникает новый тип небольшого одноглавого храма, знаменующего собой переход к типичному новгородскому зодчеству XIV века.
Владычный двор в кремле: «Грановитая палата» и «Евфимиевская часозвоня» (1433 год).
Строителями выступают не столько князья (хотя знаменитая церковь Спаса на Нередице возведена по княжескому заказу), но бояре, купцы, местные общины — концы, улицы. Настроение интимности, теплота и уют удовлетворяли вкусам небогатых людей, их любви к домашним и приходским церквам для немногих. В суровых условиях севера маленькие «дома для молитвы» казались особенно привлекательными. Эти четырехстолпные, квадратные в плане, скромные храмы объединяли обитателей концов и улиц не только по религиозным, но и по политическим и торговым интересам. Возле них собирались совместные пиры-братчины.
XIV–XV столетия — золотая пора, эпоха расцвета государства «Господин Великий Новгород». «Культурная жизнь приобрела в нем… такую оседлость и устойчивость, какой Москва достигла лишь к XVI веку», — писал один из историков древнерусского искусства. После разорения Киевской Руси Новгород оказался хранителем многих традиций ее культуры. Это время наивысшей экономической и творческой мощи столицы русского Севера.
Территория детинца, центра политической жизни города, расширяется к югу. Его стены, неоднократно перестроенные, теперь возводят из валунов и крупных известняковых плит (работы ведутся в 1302, 1331–1334, 1400 годы). Одновременно создают вторую линию обороны, защищавшую посад, она получила название «острог» или «земляной город». Сооружение сложной системы фортификаций по периметру Новгорода — грандиозное строительное предприятие — продолжалось с начала XIV до середины XV века. По гребню земляного вала (с деревянными конструкциями внутри) шла стена, причем на Торговой стороне некоторые ее участки были выложены из камня. На участках острога, к которым выходили городские улицы, каменные башни вместе с прилегающими участками укреплений ставили жители улиц своими силами.
Новшеством в ансамбле Новгорода стало строительство большого количества каменных приходских церквей. Разбросанные по жилым кварталам, они придавали силуэту города более плавные очертания. Из «Семисоборной росписи новгородских церквей», документа последних лет новгородской независимости, явствует, что в 70-х годах XV века в городе насчитывалось 82 больших храма, а всего 163 престола.
О классическом периоде новгородского зодчества XIV века можно судить по двум памятникам — церквам Федора Стратилата и Спаса на Ильине улице с трехлопастным завершением фасадов, придающим им некую пирамидальность. Храмы одноглавые. Церкви просты по формам, но в их декоре появляются североевропейские и романско-готические мотивы — свидетельство оживленного общения Новгорода с Западом. Это и обрамляющие окна и ниши валики на апсидах, и барабаны, украшенные поясками из полуциркульных нишек и треугольных впадинок, и то, что оконные проемы и северный портал Федора Стратилата имеют стрельчатые завершения, а у Спаса на Ильине — перспективный портал из постепенно уменьшающихся дуг. Убранство дополняют плоскорельефные кресты причудливых форм.
В середине XIV века начинается эпоха монументальной живописи Новгорода, определяемая влиянием греческих мастеров эпохи так называемого Палеологовского Ренессанса. Падение Константинополя в 1453 году стало причиной эмиграции греческих художников — об этом рассказывают и летописи. Возможно, фрески церкви Федора Стратилата (вторая половина XIV века) или Успения в Болотове (1363 год), поражающие одухотворенностью образов, стремительностью движения, были созданы не без участия пришлых мастеров.
Иконописец, миниатюрист и виртуоз монументальной росписи Феофан Грек (около 1340 — после 1405 года) и среди своих талантливых современников выделялся яркой индивидуальностью. В глазах Епифания Премудрого, выдающегося мыслителя и писателя конца XIV — начала XV века, Феофан — не только «отменный живописец», «дивный и знаменитый муж», но и «преславный мудрец, философ зело искусный». «Никто не видел, чтобы он когда-либо смотрел на образцы… Он же, кажется, руками пишет изображение, а сам на ногах, в движении, беседует с приходящими, а умом обдумывает высокое и мудрое, острыми же очами разумными разумную видит доброту».
