Наука и техника, 2006 № 04 (4) - [8]
Но остается без ответа все тот же вопрос: рационально и по-человечески — это одно и то же или нет? Юности лучше, чем зрелости, дано чувствовать: я — не то, что хотят сделать из меня в угоду всеобщей стабильности. И юность бунтует, боится, став одним из всех, перестать быть человеком. И лишь взрослея, люди постепенно смиряются и начинают покорно тянуть воловью упряжку разумного бытия.
Однако нетрудно заметить: цивилизованность, видящая идеал в предельно упорядоченном поведении человека, и подверженность психическим расстройствам идут нога в ногу. XX век дал впечатляющие прорывы в технике, образовании, но и столь же впечатляющее нарастание не только общего числа, но и разнообразия психических болезней. Подверженность неврозам, депрессиям, фобиям, акцентуациям, комплексам становится массовым явлением. Предельное выражение этой тенденции — растущее число самоубийств. Ставка только на разумность оказывается тупиковой и для самой цивилизации: она хочет получить хорошо управляемое, а все чаще получает больное и недоступное для внешних воздействий существо. В этом непреодолимый трагизм и, видимо, историческая обреченность рациональной цивилизации.
Если бы определяющей, сущностной особенностью человека была разумность, он не противился бы постоянному пребыванию в условиях однозначного порядка (для разума это естественная среда). Но что-то иное, более глубинное и неведомое науке, бунтует внутри человека, заставляя его (даже через болезни и суициды) вырываться из клетки жизненной однозначности, какой бы комфортной она ни была. Это некий изначальный дух человека, его высшее “Я”, или “связанное с вечностью неразумное знание” (Л. Н. Толстой).
Толстой Лев Николаевич (1828–1910)
Литература буквально заполнена догадками о такой духовной силе. По словам одного из героев Н. С. Лескова, есть нечто в человеке, “что выше ума и за чем ум должен стоять на запятках”. Согласно Ф. М. Достоевскому, разум и наука призваны исполнять в жизни людей лишь “должность второстепенную и служебную”. Для решения принципиальных вопросов есть “сила иная”. Эта сила — высший дар человеку и внутренний творец всех психических “инструментов”, обеспечивающих его приспособленность к любым правилам жизненной игры. Ее нельзя в процессе жизни перестроить или полностью погубить, но можно плотно закрыть личностными “одеждами”, в том числе ментальной “завесой”.
Достоевский Фёдор Михайлович (1821–1881)
Аналогов данной силы в животном мире нет. Она прежде всего и составляет подлинно человеческое в человеке, позволяющее считать его “подобием Бога”, “венцом творения”. К сожалению, нынче люди больны рациоманией, лишившей их способности адекватно воспринимать происходящее внутри себя и в окружающем мире. Западная цивилизация, добиваясь превращения человека в послушный “винтик” технизированного бытия, неизбежно борется с человеческой подлинностью. И всегда встречает протестные действия в самых разных формах. Они начинаются с детского и молодежного негативизма, а затем перерастают в выступления под социальными лозунгами.
В XX веке мир боролся с анархизмом, большевизмом, фашизмом, ультраправым и левацким экстремизмом, религиозным фундаментализмом. Мы привычно ищем корни этих движений в социально-экономической сфере. А они значительно глубже. Их принципиальная основа — внутри человека и в его отношениях с духовно чуждым миром. С помощью социальных мер цивилизации удавалось подавлять “эпидемии” противостояния, но тут же из своих глубинных корней возникали новые.
В начале XXI века очередной “чумой” для человечества стал терроризм. Мы справимся и с этой болезнью. Но обязательно возникнет новая и, видимо, еще более губительная. Возможно, протестовать против искусственных схем цивилизации будет уже окружающая природа в целом. У нее (и у Бога) есть основания вновь разочароваться в людях. И природа сможет показать, что отнюдь не разум — настоящий хозяин в этом мире. Например, кто-то считает происшедшую 26 декабря 2004 года в Юго-Восточной Азии природную катастрофу наказанием человека. Это не совсем так. Известно, например, что живущее на одном из островов данного региона первобытное племя оказалось не столь уж беззащитно и не погибло от цунами. Далекие от цивилизации островитяне заранее почувствовали опасность и поднялись в горы. Тогда как беззащитными оказались находящиеся на пляжах разумные, цивилизованные люди. Они даже после первой волны цунами не поняли опасности, побежали к морю собирать выброшенное на берег, и их накрыло второй волной.
Бог человека не наказывает, это Человек разумный, утратив связь с Богом и Природой, уверовав в надуманные истины, наказывает сам себя.
Разум — удивительно богатый по своим возможностям инструмент приспособления к переменчивой жизни. Но все же он только инструмент и должен работать в интересах человека, а не навязывать ему свою волю.
Неестественно и опасно оказаться во власти одного из своих инструментов. Каким бы прекрасным и необходимым он ни был. Власти разума нужно бояться, как власти робота. Поэтому веками звучат призывы к осторожности в обращении с разумом. Еще Будда говорил: “Истинный мудрец смиряет свой ум, подобно тому, как ловкий погонщик-воин присмиряет боевого слона”. К “усмирению притязаний рассудка” призывал российский мыслитель П. Флоренский. По утверждению датского философа XIX века С. Кьеркегора, земляка X. Нюборга, разум помогает нам справиться с трудностями жизни, но он может приносить и величайшие беды, превращаться из благодетеля в “тюремщика и палача”. Важно уметь периодически сбрасывать с себя его “ненавистную власть”. Есть нетрадиционные решения и у нынешних психотерапевтов. Так, петербуржец А. Свияш предлагает, во избежание опасных для психической самостоятельности человека трансформаций, относиться к уму, как к собаке, которая обычно должна сидеть в конуре и лишь с разрешения хозяина может выходить наружу и тявкать. Как собаку, ум нужно дрессировать, цыкать на него, загонять в конуру, — он должен знать свое место.
