Наука и техника, 2006 № 02 (2) - [26]

До 1874 г. браки раскольников не признавались ни гражданской, ни церковной властями и расторгались, как только о сожительстве становилось известно из доноса. По закону 19 апреля 1874 г. брак раскольников стал законным после его записи в метрическую книгу. Раскольник, который желал легализовать свой брак, должен был заявить о желании зафиксировать его в метрической книге, письменно или на словах — местному полицейскому управлению, в уездах — уездным правлениям.

Иногда в епархии заключались браки между православными и представителями других христианских конфессий. В таком случае семья брала на себя обязанность воспитывать детей в православной вере. Священники должны были рапортовать в консисторию о крещении детей от конфессионно — смешанных браков.

Осуществляя таинство венчания, священник должен был владеть умением не только юриста, нотариуса, генеолога, но иногда и врача, поскольку именно духовники в первые десятилетия XIX ст. должны были создавать импровизированный консилиум из 2–3 священников для определения способности мирян к семейной жизни в случае расторжения брака по подобным подозрениям. Эти действия не регламентировались законодательством, но до основания медицинских управлений священники были единственной возможной кандидатурой на эту роль. В конце XIX — в начале XX ст. медицинские осмотры проводил земский доктор, но и в этом случае присутствие депутата духовного ведомства являлось также необходимым.

Характерной чертой было и то, что освидетельствование для подтверждения пригодности приживания в браке приходило в судебном порядке, и отказ от осмотра одной из сторон к вниманию не принимался. Однако зачастую консистория по подобным делам даже не начинала разбирательство, указывая, что один человек, беря в супруги другого, дает клятву любить его всю жизнь при любых обстоятельствах, в том числе и в болезни. Если же в браке уже были дети, то получить развод из-за половой несостоятельности одного из супругов было почти невозможно.

Несмотря на более высокие нравственные стандарты, которые царили в обществе в то время, супружеская измена не была фактом из ряда вон выходящим. Церковь, всячески пытаясь искоренить подобные явления, рассматривала каждый ставший известный им случай прелюбодеяния отдельно. Вместе с ними также рассматривались дела о рождении незаконнорожденных детей. Консистрия была завалена подобными делами, что видно из их названий в описях: «О предании церковному покаянию з блудодеяния дьячковскую дочку Попову», «Об определении церковной епитимьи на солдатку Борисову за распутную жизнь» и т. д.

Особенно шокирует количество дел об умышленном убийстве матерями своих незаконнорожденных детей. Заголовки сохранившихся дел говорят сами за себя: «О наложении церковного покаяния Е. Малиновой на незаконное прижитие ребенка и оставление его в сарае с собаками вследствии чего были объедены руки и ноги», «О наложении церковной епитимьи девке Давыденковой за незаконнорожденного младенца и зарытие его в землю», причем в некоторых случаях отцами детей были сами “святые отцы”.

С 1864 г. во всей делах о незаконных браках должен был сказать свое слово и гражданский суд, что вызвало недовольство духовенства. По некоторым брачным преступлениям, например, когда лица пребывали одновременно в нескольких браках, была предусмотрена гражданская и криминальная ответственность. Другая часть брачных нарушений (браки христиан с нехристианами, браки в преклонном возрасте и т. п.) только рассматривались церковным судом, а решение выносилось уголовным судом. Одновременно имело место и уменьшение препятствий и ограничений для расторжения брака. Например, в 1888 г. была устранена обязательная наявность свидетелей при разводе по причине измены. Теперь стало достаточно других убедительных доказательств. До этого момента процесс расторжения брака по причине измены имел ту особенность, что факт измены доводился не всеми убедительными и логическими доказательствами. Почти единственным доказательством измены считались факты, подтвержденные двумя или тремя свидетелями — очевидцами самого акта измены и наявность детей вне законного брака, подтвержденного метрическими книгами. Признание ответчика в нарушении святости брака не бралось во внимание, если оно не совпадало с обстоятельствами дела и не сопровождалось доказательствами. Но данные облегчения увеличили количество сфабрикованных разводов по этой причине и дали новые основания обер-прокурору Синода требовать более широкого привлечения гражданского суда к решению консисторских дел. Не удивительно, что даже в конце столетия дела подобного характера рассматривались на протяжении нескольких лет.

Подытоживая вышенаписанное, можно только радоваться тому, что в нынешней Украине, как и ранее — в Советском Союзе, браки и разводы совершаются не с разрешения Синода, а по желанию любящих сердец. Хотя, с другой стороны, лёгкость заключения браков привело к тому, что молодые люди, связывающие себя узами Гименея, редко задумываются о суровых реалиях, которые их ожидают в семейной жизни. Соответственно, и лёгкость в расторжении брачных уз никак не способствует укреплению института семьи. Просто заколдованный круг.