Наука и религия в современной философии - [81]

Итак, отнюдь не очевидно, что современная наука, несмотря на свою скромную внешность, более благоприятна свободному развитию религии, чем наука догматическая. С точки зрение науки религия представляет только совокупность произвольных концепций; ибо она может заимствовать у науки исключительно форму, да и то не без опасности для своей собственной неприкосновенности, как показывает пример схоластики. Что же касается внутреннего принципа религии, то он очевидно не имеет ничего общего е теми истинами объективного опыта, которые одни только признаются наукой. Ссылка на то, что предмет, отстаиваемый религией за границами науки, есть не другая наука, а верования, не достаточна. С точки зрение науки, верование имеет ценность лишь в том случае, если оно основывается на наблюдении фактов и направляется в ту же сторону, как и наука.

Религиозное верование, ограничив себя областью, которую, по его мнению, отводит ему наука, даже в этих пределах не может обеспечить себе независимости и свободы развития.

Каждый успех науки угрожает ему. Религия с замиранием сердца следит за погрешностями научного объяснение вещей: вот тут образовалась трещина, там пробел, по-видимому, заполнен.

Благодаря своему неумеренному рвению как можно лучше согласоваться с наукой, приспособиться к ней, она сама вызывает на сравнения, далеко для нее нелестные. Решительному. победоносному шествию науки противопоставляют неуверенность религии, ее робость; получается впечатление, что от религии осталось лишь великое имя, принадлежавшее некогда великой вещи, а в настоящее время ставшее простым воспоминанием, которое благочестивое воображение верующих ухищряется еще окрашивать в цвета реальности.

Таковы опасности, угрожающие религии, поскольку она ограничивается попытками заполнить пробелы, оставленные наукой. Правда, по уверению многих ученых и философов опасности эти не реальны: угрозу религии усматривают в науке лишь потому, что продолжают считать науку враждебной вере; но это предрассудок. Вместо того, чтобы так много рассуждать о науке и ее предпосылках, лучше исследовать некоторые из ее важнейших результатов; тогда мы увидим, что даже по сию сторону своих границ наука ориентирована в смысле благоприятном религии. Этот взгляд заслуживает особого рассмотрения.

III НАУКА, РАССМАТРИВАЕМАЯ КАКЪ СОЮЗНИЦА РЕЛИГИИ

Вопреки той материалистической и натуралистической репутации, которой пользуется наука, многие профессиональные философы и ученые упорно настаивают на том, что ни методы, ни содержание науки не сталкиваются враждебно с принципами религии. Есть среди них и такие — и это далеко не самые незначительные, которые считают возможным отстаивать схоластическое учение о двух различных по происхождению, но совпадающих по цели путях, и в самых доктринах современной науки находят зачатки религиозных догматов.

Так, некоторые ученые в современном эволюционизме усматривают намеки на религиозные догматы личного божества, творения, грехопадения, действительности молитвы и бессмертия души ³⁷). Так, выдающийся физик ³⁸) предлагает в качестве последнего вывода современной науки евангельское „отче наш" и важнейшие части символа веры христианских церквей.

Однако обыкновенно люди, желающие найти в науке введение в религию, идут в наше время не стол прямым путем. Характер и смысл границ науки, — вот тот пункт, вокруг которого сосредоточиваются дебаты. Представляют ли эти границы голое, абсолютное отрицание? имеют ли они тот смысл, что вне их наука решительно воспрещает нам что бы то ни было искать, что бы то ни было воспринимать? Или же это только относительное отрицание, то, что Аристотель называл лишением, т. е. недостаток известной вещи, на которую указывают, которой требуют, которую подразумевают вещи, находящиеся в нашем обладании?

По мнению тех ученых, которые нас здесь интересуют, границы науки равносильны для нашего разума лишению некоторых познаний, необходимых для того, чтобы наука наша могла стать познанием законченным. Наука знает о них достаточно, чтобы ясно сознать свою недостаточность. ее принципы суть чисто отрицательные, неопределенные по содержанию понятия. Но раз нам говорят только, что данная вещь не есть ни то, ни другое, мы, по самой природе нашего человеческого разума, не можем не поставит вопроса: „что же именно представляет она из себя?“ Таким образом, именно сама наука, а не какая-то посторонняя науке психическая активность, включает в себя возможность некоторого познания, стоящего над познанием чисто научным. „Последний шаг разума“, сказал Паскаль, „есть признание, что имеется бесконечное множество вещей, превосходящих разум“.

И прежде всего дают ли нам методы науки и общий дух ее право утверждать, что наука борется с религией? Наука стремится установить в явлениях законы, т. е. правильность, постоянство в изменении, порядок, господство логики, разума. Она ищет простых и всеобщих законов, к которым можно было бы свести все разнообразие и всю сложность частных законов. Именно поэтому она склонна рассматривать мир, как единое и гармоничное, т. е, прекрасное творение. И в самом деле, единого пространства, нашего эвклидовского пространства, достаточно, по-видимому, для того, чтобы объяснить все свойства реального протяжения; единый закон, закон Ньютона, управляет всеми явлениями астрономического мира. Для физики достаточно, быть может, двух основных законов: сохранение энергии и принципа наименьшего действия. Наука стремится к единству и обретает единство; неужели же непозволительно сказать, что она идет к Богу?