Наука и фантастика в романах Жюля Верна - [9]

17 декабря 1903 года они совершили первый в истории человечества, вполне управляемый, устойчивый полет, длившийся 59 секунд. Райты уже чувствовали себя «властелинами воздуха», но… очень скоро оказалось, что сконструированный ими самолет далеко не лучшее решение задачи.

Через несколько лет, в 1906 году, французский инженер Эно-Пельтри сконструировал первый в мире моноплан — прототип всех современных самолетов; он же изобрел «ручку управления» и звездообразный авиационный двигатель, которые и сегодня широко применяются в авиации. Один только Эно-Пельтри получил более 200 патентов на различные устройства, входящие в состав механизма, который мы сегодня называем «самолетом». Кроме Эно-Пельтри, были еще Фарман, Блерио, Cикорский, Туполев и многие другие, каждый из которых вносил свой вклад. Понадобилось несколько десятилетий напряженного труда многих тысяч ученых, инженеров, рабочих, коллективный труд сотен научно-исследовательских институтов, наконец, многомиллионные денежные затраты для того, чтобы довести аэроплан почти до того уровня совершенства, которым снабдил его Жюль Верн в своем романе.

Такие принципиальные шаги в технике, как создание самолета или овладение новыми видами энергии, не могут быть сделаны гениальными изобретателями одиночками, как бы талантливы они ни были. Образы таких изобретателей — это невольное упрощение писателя, жившего во многом представлениями предшествующей эпохи. В ХУШ веке еще можно было изобрести механическую прялку и даже паровую машину. Но в наше время мы уже не знаем имен «изобретателей» таких важнейших технических устройств, как автомобиль или телевизор. Это плоды коллективного труда. Конечно, гениальные изобретатели, смело прокладывавшие пути в неизвестное, всегда были в истории человечества, и заслуги их велики и неоспоримы. Такие «впередсмотрящие науки» необходимы для движения по пути прогресса. Они должны опираться на весь предшествующий опыт. Это образно выразил великий Ньютон, когда сказал, что он далеко видел потому, что стоял на плечах гигантов. Ньютон прекрасно понимал, что сам он ничего не смог бы сделать, если бы до него не было Галилея и Кеплера, Коперника и Архимеда. Создание новой техники, от каменного топора до лазера, — это прежде всего исторический процесс развития нашего знания и понимания природных явлений. Любой изобретатель, новатор опирается на весь огромный опыт предшествующих поколений и на помощь и понимание своих современников. Если человек в своих мечтах, в своем провидении будущего заглядывает слишком далеко вперед, то, как правило, он оказывается в одиночестве и часто терпит поражение. Так было не только с Фултоном во Франции, но и с Циолковским в царской России, так было со многими другими гениальными изобретателями, не дожившими до торжества своих идей, потому что развитие техники отставало от их уровня понимания природы.

Полеты в космическое пространство занимали воображение людей со времен глубокой древности, но почти никто не думал о таких полетах, как о близкой реальности, как о технической возможности если не сегодняшнего, то завтрашнего дня. Космос всегда был предметом мечты. Красивой, манящей, но, увы, неосуществимой.

Первым человеком, кто дал строгое теоретическое обоснование вполне реальной возможности космических полетов, кто перевел проблему космонавтики из области фантастических домыслов в область практической разработки вполне осуществимых технических решений, был Константин Эдуардович Циолковский. Громадное значение его работ состоит в том, что он научно обосновал возможность полетов в космос с помощью ракет. Космическая ракета — это сегодня практически единственный способ достижения необходимых для межпланетных полетов скоростей при соблюдении приемлемых для человеческого организма ускорений.

А натолкнул Циолковского на поиск путей осуществления космических полетов, по его собственному свидетельству, не кто иной, как французский романист Жюль Верн.

«Долго на ракету я смотрел, как и все, — пишет Циолковский — с точки зрения увеселений и маленьких применений. Не помню хорошо, как мне пришло в голову сделать вычисления, относящиеся к ракете. Мне кажется, первые семена мысли заронены были известным фантазером Жюлем Верном; он пробудил работу моего мозга в известном направлении. Явились желания; за желаниями возникла деятельность ума. Конечно, она ни к чему бы не повела, если бы не встретила помощи со стороны науки».

И далее Циолковский продолжает:

«…Сначала неизбежно идут: мысль, фантазия, сказка; за ними шествует научный расчет, и уже в конце концов исполнение венчает мысль»[1].

Сочинение Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами», откуда взята эта цитата, напечатано в майском номере журнала «Научное обозрение» за 1903 год[2]. То есть еще до того, как братья Райт совершили свой первый полет на аэроплане.

В 1913–1924 годах было опубликовано несколько работ энтузиастов, веривших в осуществимость космических полетов с помощью ракет. Среди этих первопроходцев ракетоплавания наши соотечественники И. В. Мещерский, Ю. В. Кондратюк, Ф. А. Цандер, Н. А. Рынин, а за рубежом во Франции — тот же Эно-Пельтри, в США — Годдард и др. Нам же, чья юность пришлась на тридцатые годы, космические путешествия представлялись тогда столь далекой и несбыточной мечтой, что ее нельзя было принимать в расчет в наших жизненных планах. Да и не только нам это казалось слишком далекой перспективой. Даже такому прославленному ученому, как, например, знаменитый кораблестроитель академик Крылов, человек, очень много сделавший для русской науки и умевший смотреть далеко вперед, полеты в космос казались почти фантастикой. Выступая на торжественном заседании, посвященном семидесятипятилетию К. Э. Циолковского, и разбирая предложенные им проекты космических полетов, академик Крылов сказал: «…идеи этого полета относятся еще к весьма, весьма отдаленному будущему, о котором трудно сказать, когда оно будет осуществлено и вообще будет ли осуществлено»