Научный баттл, или Битва престолов: как гуманитарии и математики не поделили мир - [9]
До сих пор актуальна и другая фраза из Шиллера, произнесенная Гертрудой Штауффахер, персонажем пьесы «Вильгельм Телль»: «Зрение разумному дано!»[11] Она довольно неприметна с литературной точки зрения, однако прочно вошла в посвседневный обиход. Уже много лет этот оборот помогает изящно выразить отношение к элементарной бытовой ситуации в любом контексте, ведь смысл его прозрачен и понятен каждому.
Сходным образом обстоит дело с наследием величайшего нарушителя спокойствия XVI века (во всяком случае, с точки зрения католической церкви) Мартина Лютера (1483–1546). Как всем прекрасно известно, его риторика была несколько грубоватой по сравнению с манерой выражаться, присущей его предшественникам на ринге. И так же импульсивно он протискивается между Шиллером и Гёте, чтобы занять место в центре.
С него началась Реформация, а потому Мартин Лютер — главный герой этого политического и религиозного передела. Именно он в 1517 году приколотил самый, пожалуй, знаменитый стикер — впрочем, совсем не клейкий[12] — к дверям Замковой церкви в Виттенберге. Современные блоки для записей не лишены достоинств, но наши списки покупок, наверное, уже не имеют такой взрывной силы, как 95 тезисов Лютера, и, надо думать, лишены и такого влияния. И вот Лютер бойко и мощно вступает в словесную перепалку: кто произносит «решающее слово»[13], не «держит свечи под спудом»[14], «живет с ближним душа в душу»[15] и с «пламенной ревностностью» подходит к своему делу, тот живет по заветам Лютера. И все эти выражения, между прочим, происходят из его знаменитого перевода Библии. Если вы также не «беспокоитесь о неснесенных яйцах» и порой «блуждаете в потемках», «мечете бисер перед свиньями» и испытываете «угрызения совести»[16], то вам также стоит пожать руку Мартину Лютеру. Реформатор, предприняв перевод Священного Писания на немецкий язык, сделал его доступным для народа… или во всяком случае для тех, кто умел читать. Так латынь осталась в прошлом. Суть протестантизма заключалась в том, чтобы открыть людям прямой доступ к Богу. И это в том числе означало, что они должны иметь возможность читать Библию самостоятельно, а не слушать интерпретацию пастора во время мессы. Кем именно нужно считать Лютера — реформатором, гением перевода, антисемитом, «католиконенавистником» — историки и религиоведы спорят до сих пор. С уверенностью, однако, можно сказать вот что: без Мартина Лютера немецкий язык, манера немцев выражаться была бы другой, в ней недоставало бы оригинальных языковых формул. Словом он умел разить наповал как раз потому, что ловко, на ходу создавал неологизмы и окказионализмы, которыми пополнил немецкий словарь.
Афористичные выражения порой встречаются и внутри сложных теорий, а сложные теории изобретают не только лаборанты с пробирками в руках, но и гуманитарии. Много тысяч лет философы стараются донести свои убеждения и взгляды в максимально емкой и запоминающейся форме. И даже если что-то не удалось им самим, потомки с лихвой компенсируют все недоработки. Это они выискивают в пространных рассуждениях наиболее меткие пассажи и выражения, которые вдруг становятся крылатыми. Пример тому французский философ Рене Декарт (1596–1650), чья фраза «сogito, ergo sum» — несколько укороченная цитата из опубликованного в 1637 году трактата «Рассуждение о методе» (фр. Le Discours de la méthode) — стала лейтмотивом его философских представлений. Декарт сделал попытку обосновать существование Бога и постулировал, что одно из доказательств заключено в самом человеке, а именно в его разуме. Ведь разум в общем случае является основой для сомнения. Стало быть, тот, кто сомневается, не может не существовать: «я мыслю, а следовательно, я существую».
А вот на ринге появляется Шекспир, английский коллега Гёте и Шиллера. Поскольку до сегодняшнего дня исследователям так и не удалось установить, кем, собственно, был поэт, наш боец будет выступать в маске. Несомненно, это добавит поединку интриги: сказочный черный рыцарь ведь тоже сражается с опущенным забралом. Без короля Лира, Гамлета, Яго и Пэка литературный ландшафт был бы уже не тем… Кроме того, отсутствие Шекспира тут же сказалось бы на повседневном английском языке. Равно как и Лютер, этот Мистер Икс английской литературы стоит за целым набором неологизмов и речевых оборотов, и уму непостижимо, как вообще можно было обходиться без них. Все счастливые обладатели «золотого сердца» (heart of gold) и все, кто считает, что «любовь слепа» (love is blind), невольно цитируют великого мастера трагедии. Порой выдуманные им обороты помогают сформулировать мысль коротко и емко, а не утомлять читателя избыточно сложными и выверенными конструкциями. «За ужином Лиза рассказала забавную историю и сломала лед между нами» звучит куда проще и понятнее, чем «История, рассказанная Лизой за ужином, поспособствовала тому, что вся неловкость была устранена, а все напряжение, чувствовавшееся между членами компании, ушло. Благодаря этому в конце концов наладилось расслабленное общение».
