Научные экспедиции по Казахстану - [13]

, намереваясь впоследствии издать труд под названием «Геогностическо-минералогическое описание Урала и Алтайских рудных гор».

Летом 1831 года Гумбольдт предложил Густаву Розе включить в его работу и отчет о деятельности всех членов экспедиции, передал ему собранные во время путешествия материалы, пересмотрел совместно с Розе и Эренбергом путевые дневники и принял участие в корректировании всей работы. В 1837 году в Берлине вышел первый том «Reise nach dem Ural, dem Altai und dem Kaspischen Meere», а в 1842 году — второй том. Сам Гумбольдт не издал отдельной работы о путешествии на Урал, Алтай и Казахстан, но ряд материалов, собранных в экспедиции, он внес в свои более поздние капитальные сочинения «Asie Centrale» (Paris, 1843), «Kosmos» (Stuttgart, 1845—1862), «Ansichten der Natur» («Картины природы)» (1849, 1860 годы). Все эти работы были переведены на многие языки, в том числе и на русский. Причем, последняя из указанных работ дважды издавалась во второй половине прошлого века (1855, 1862) и в 1906 году.

В работе «Asie Centrale» Гумбольдт пришел к заключению, что в Азии, особенно на юге и на западе, можно наблюдать значительные изменения материка. Он впервые высказал идею о причинах образования величайшей в мире Арало-Каспийской котловины. Гумбольдт под этим названием полагал все пространство, которое, начавшись от западных берегов Черного моря, простирается через южную Россию, включает районы Каспийского и Аральского морей. По выражению Гумбольдта — это «страна-кратер». В образовании ее важнейшее место принадлежит процессу создания горных систем Кавказа, Гималаев, Гиндукуша, Тянь-Шаня. «С подъемом столь огромных хребтов при подошве их необходимо должны были образоваться и огромные впадины или углубления. Одну из таких впадин и самую огромную составляет Арало-Каспийская котловина».

Выдающийся английский геолог, член ряда академий, в том числе и Петербургской, Мурчисон после посещения в 1841 году России развил идею Гумбольдта об Арало-Каспийской котловине и высказал палеонтологически обоснованное суждение, что еще в начале нынешнего геологического периода она была обширным средиматериковым морем, которое по величине превосходило современное Средиземное, но впоследствии под влиянием тектоники и других причин разделилось на три: Черное, Каспийское и Аральское. Остальное пространство, бывшее дном этого моря, превратилось в необозримые степи.

Гумбольдт не допускал, чтобы Арал и Каспий уже в историческое время составляли один бассейн. Плато Устюрт, несмотря на свое сравнительно недавнее образование, должно было препятствовать этому соединению, и значит общий Арало-Каспийский бассейн существовал ранее образования Устюрта. Что же касается Скифского залива Каспийского моря, упоминаемого древними писателями и находившегося между нынешними Кара-Богазским и Кендерлинским (Комсомолец. — В. Ц.) заливами, то весьма вероятно, что во времена Геродота и в эпоху экспедиции Александра Македонского Арал сообщался с Каспием путем рукавов Скифского залива, в которые впадал Оксус[38]. Скифский залив путем усыхания (испарение преобладало над притоком вод) или путем тектонических явлений постепенно суживался и тем самым способствовал разделению морей и бифуркации (разделению на две ветви. — В. Ц.) Оксуса.

В «Картинах природы» Гумбольдт, касаясь степных просторов Азии, пишет: «Между Алтаем и Куэньлунем, на несколько тысяч миль в длину от Китайской стены к Аральскому морю тянутся степи, если не самые возвышенные, то по крайней мере самые обширные во всем Свете. Одну их часть — Калмыцкие и Киргизские (Казахские — В. Ц.) степи, простирающиеся между Доном, Волгою, Каспийским морем и оз. Дзайсан, почти на 700 геогр. миль, я имел случай видеть сам... Азиатские степи, местами холмистые и прерываемые сосновыми лесами, представляют растительность более разнообразную, чем льяносы и пампасы Каракаса и Буэнос-Айреса. Самая привлекательная часть Азиатской равнины населена пастушескими народами, украшена мальвою, тюльпаном, низеньким розовидным деревцом, усеянным белыми цветами...»[39].

Касаясь непосредственно мест Казахстана, которыми проезжал Гумбольдт, он пишет: «Если кто-нибудь, ехав по этим лугам, где не проложено ни одной дорожки, встал бы в своей маленькой татарской тележке, то он заметил бы, как постепенно наклоняются под колесами эти растения, густые как лес. Некоторые из азиатских степей представляются нам равнинами ниворослей (обрабатываемые земли — В. Ц.); другие же покрыты сочными, всегда зелеными коленчатыми растениями; многие виднеются издали от соли в виде лишаев, разбросанных по глинистой почве»[40].

Гумбольдт, однако, отмечает: «Возделывание растений, требующих для своего прозябания (существования — В. Ц.) определенной температуры, научает нас, что вне Тибетской возвышенности (и в нее прежде заключаемой пустыни Гоби) Азия представляет между 37° и 40° широты не только непрерывную, плоскую возвышенность, но и значительные низменности, даже настоящие лощины. Внимательное чтение путешествий Марко Поло, где упоминается о виноделии и уборке хлопчатой бумаги в северных странах, приковало давно внимание остроумного Клапрота на этот предмет... Страны Котан, Кашгар и Яркенд еще и теперь, как при Марко Поло, платят дань хлопчатником... В подтверждение сказанного можно упомянуть и о берегах Каспийского моря (в широте 46°21'), лежащих на 78 футов ниже уровня Черного моря; там я сам был свидетелем страшной летней жары, способствовавшей возделыванию винограда; тогда как зимою ртуть в термометре не поднимается выше 20—25 градусов стоградусного термометра. Притом, весьма понятно, что растения, живущие, так сказать, только летом (такие, как виноград, хлопок, рис, дыни), могут от действия лучистой теплоты с успехом возделываться и между 40°—44° широты»