Наталья Кирилловна. Царица-мачеха - [7]

   — Где уж нам строить догадки! Этот человек столько вывез из-за бугра, что в нашей Московии его и сравнить не с кем.

Матвеев бросил взгляд на обоих, говоривший, что он слышал и слова царя и ответ боярина. Он стоял возле бюро и что-то из него доставал. Затем, развернув упаковку, с поклоном приблизился к царю и протянул ему икону:

   — Дозволь, государь, презентовать тебе сей бесценный дар. Ведаю, ты особо почитаешь святого Николая-угодника. Да облегчит тебе сия икона бремя житейских бед!

Несказанное блаженство разлилось по лицу царя. Иконы были для него лучшим подарком. Подарочные иконы он держал в особом хранилище. После его смерти осталось восемь тысяч двести таких икон.

Видя, как царь быстрым движением прижал икону к груди, Матвеев понял, что тот оставит её у себя. А это входило в планы Матвеева: теперь царя не оторвёшь от этой иконы, он и в дорогу будет брать её с собой.

Сам Матвеев был не так прост, чтобы верить в молитву. Чем надеяться на икону — помоги себе сам. Ещё покойный родитель говаривал, что молитвенные ручейки не попадают на небо. И сейчас Матвеев старался догадаться, какой скорой помощи у святого Николая-угодника ожидал царь Алексей. Чай, о детях своих думает. Сам ж Матвеев не терпел даже упоминания о них, делал всё, чтобы царь меньше помнил о них, и поэтому часто был озабочен тем, чем бы занять его мысли и душу. Вот как в эту минуту...

А царь снова прижал к груди икону и благодарно посмотрел на Матвеева:

   — Ты, Сергеич, ведун от Бога. Твой подарок обещает мне утешение и надежду, и за это тебе моё царское спасибо!

   — Для меня лучшее благодарение, государь, чтобы ты был доволен. Ты ведь знаешь, как я люблю делать тебе подарки.

   — И не только мне, — произнёс царь, взглянув на боярина Хитрово.

   — И не только тебе, — подтвердил Матвеев, понявший намёк.

Обратившись к Хитрово, он сказал:

   — Богдан Матвеевич, изволь взглянуть на сей портрет кисти неизвестного голландского художника. Если удостоишь его своим вниманием, с удовольствием презентую его тебе.

Он подвёл боярина к темневшей в углу парсуне, на которой был изображён господин в бархатном камзоле и шляпе. По такому наряду москвитяне ещё издали примечали иностранцев.

Не скрывая удивления, боярин Хитрово начал всматриваться в портрет. Вялые черты смуглого загадочного лица скорее отталкивали, чем привлекали. Острый взгляд чёрных глаз словно бы таил в своей глубине что-то опасное, и кажущееся равнодушие в лице лишь прикрывало потаённый интерес к окружающему. В народе таких людей называли «дурной глаз» и подозревали их в колдовстве.

Мираж это или Богдану показалось, что персона в шляпе сошла с портрета и стоит рядом с Матвеевым. «Я, наверное, нездоров», — подумал дворецкий, ощущая во всём своём существе что-то цепенящее. Он отодвинулся от портрета.

   — Ну как? — спросил Матвеев, от которого не укрылось движение Богдана. — А теперь посмотри на портрет со стороны. Издали он ещё больше впечатляет. Не так ли?

   — Не знаю, так ли, но вижу, что сия персона на тебя похожа.

   — Польщён. Весьма польщён...

Оба старались не глядеть друг на друга. Богдан поспешно, с отстранённым видом отошёл от портрета и начал рассматривать висевшие далее по стене изображения английских королей.

   — Э-э, да у тебя тут целая галерея. Карл Первый... Сразу видно, что нрава был мягкого и слаб душой. Немудрено, что нашлись властолюбцы и отсекли ему голову. Урок доверчивым людям...

   — Да что это ты ныне злой, Богданушка? — заметил царь Алексей. — И почему ты решил, что Карл слаб душой? Что бы ты стал делать на его месте? У мятежников были превосходящие силы.

   — Да где он ранее-то был? Ум на то и даден человеку, тем более государю, чтобы давать заслон опасной доверчивости.

   — Государь-батюшка, это не на тебя ли намекает твой ближний боярин? — улыбаясь, спросил Матвеев.

У него была улыбка, верно выражающая потаённые черты его облика: неуловимость побуждений, их тайную подоплёку. Улыбка эта не оживляла его лицо, а пробегала по нему, словно бы крадучись.

   — Намёки не по моей части, Матвеев. Я уж коли надумаю, что сказать, говорю прямо.

Любезно улыбнувшись на эти слова, Матвеев произнёс:

   — Именно это и ценит в тебе наш государь.

Хитрово иронически поклонился Матвееву:

   — Кланяюсь тебе на добром слове. Только зря стараешься так, Артамон. Я не привык иметь дело с посредниками.

   — Да не ершись ты, Богданушка, — снова вступил царь в разговор, — а поблагодари лучше любезного хозяина за подарок.

Богдан видел, что царь хмурится, и решил поправиться:

   — Много мне чести, Артамон, от твоих щедрот. Но уж коли одолжаться... — И, несколько замявшись, добавил: — Мне бы парсуну русского государя...

   — Изволь, — снова улыбнулся Матвеев. — У меня в бюро хранится немало портретов великих русских князей и царствующих особ...

Хозяин подвёл царя и боярина к замысловатому бюро, состоящему из множества перегородок и выдвижных ящиков. Всё это богатство было оправлено в деревянный ажур. Из одного такого ящичка Матвеев извлёк пакет, аккуратно перевязанный цветной ленточкой, и тут же стал раскладывать его содержимое на выдвижной доске.