Наступление маршала Шапошникова - [4]

«В течение ночи мы получили пополнение: людей из строительных рот, из железнодорожных рот, из полковых тылов, все остатки и огрызки, которые могли быть найдены, были посланы сюда, чтобы попасть в пекло. Эти люди не были подготовлены, и многие из них совершенно не владели оружием. Специалисты различных вспомогательных служб, саперы, все, кто имел две необмороженные ноги и две руки, чтобы держать оружие, были посланы к нам в Гридино для его удержания любой ценой. […] Русские атаковали снова, и прибывшее пушечное мясо было брошено в бой против них. Саперы, каменщики, топографы, квалифицированные специалисты в своей области, не имели никаких шансов. Им недоставало главного навыка, нужного для выживания, — боевой подготовки. В то время как мы, выстрелив в русских в темноту, меняли позицию, вновь прибывшие храбро стояли на месте и стреляли из одной точки. Очередь из русского автомата, и они погибали. […] Перекличка пополнения показала, что из 130 человек, прибывших к нам двенадцатью часами ранее, 104 были потеряны. Двадцать из них были ранены, остальные погибли» (Нааре Н. Moscow tram stop. A Doctor's Experiences with the German Spearhead in Russia. London: Collins St. James's Palace, 1957, p. 317).

Доктор Хаапе описывает события под Ржевом в середине января 1942 г.

Симметричные контрмеры были приняты немецким командованием уже довольно поздно. Новые формирования стали поступать на фронт в конце зимы и весной 1942 г. Пожалуй, единственное, что могли противопоставить не внявшие предупреждениям Мольтке–старшего немцы советскому наступлению, это новые технические решения, в частности крупномасштабные операции транспортной авиации.

Из зимних боев 1941/42 г. и последующего марш–реванша весной 1942 г. армии СССР и Германии вышли повзрослевшими и немного постаревшими. Но в первые дни декабря 1941 г. шагавшие к фронту бойцы свежесформированных соединений и кутавшиеся в разномастную зимнюю одежду немецкие солдаты еще не знали, что их ждет впереди.

Часть I. Снежный ком

Прочь от Москвы

Одной из черт, которые объединяют военные поражения разных армий, а иногда и разных эпох, является неверное определение ближайших планов противника. Не имея достоверной информации о планах другой стороны, командование стоящей на краю катастрофы армии пребывает в мире грез. Пробуждение происходит только после ушата холодной воды, в роли которого выступают сообщения о необратимых изменениях оперативной обстановки на фронте. До этого отдельные робкие голоса разведчиков или командиров, сражающихся в первой линии соединений, в лучшем случае игнорируются. В худшем случае для них придумывается объяснение в удобном для «зачарованных» собственными иллюзиями ключе.

Все это мы можем наблюдать в отношении немецкого командования в последние дни перед советским наступлением. Перевозки большого объема по сосредоточению 1–й ударной и 20–й армий были, разумеется, замечены немецкой разведкой. 28 декабря сообщалось:

«Перед центральным участком фронта группы армий средствами ночной разведки были отмечены значительные передвижения колонн автомобилей по дорогам Владимир — Ногинск и Переяславль — Загорск в направлении Москвы, а также сосредоточение автомашин в Загорске. По всей вероятности, противник подтягивает войска в район Загорска, Москвы, а также через Москву. В районе Дмитрова, западнее Клязьминского водохранилища, отмечается сосредоточение автомашин, деревни переполнены войсками» (Рейнгардт К. Поворот под Москвой. Крах гитлеровской стратегии зимой 1941/42 года. М.: Воениздат, 1980, с. 241).

Несколько дней спустя, 2 декабря, поступило сообщение, что перед фронтом 3–й танковой группы в лесах сосредоточены крупные силы танков и кавалерии. На следующий день вследствие сильного снегопада вести воздушную разведку было невозможно. Однако в последующие дни данные воздушной разведки подтвердили, что в направлении Рязани и севернее Москвы сосредоточиваются свежие силы. Одним из основных признаков были крупные массы железнодорожных эшелонов. 5 декабря наблюдатели обнаружили, что под Рязанью и северо–западнее города сосредоточено 2000 вагонов и 20 паровозов, в Ряжске — 500 вагонов и 10 паровозов и в Данкове — 400 вагонов и 5 паровозов.

Однако, несмотря на тревожный характер этих сообщений, им давалась неправильная оценка. Немецкое командование по–прежнему считало, что формирование новых войсковых объединений практически исключено. Почти во всех приведенных донесениях указывалось на то, что все эти сосредоточения войск — следствие переброски сил, «высвобожденных со спокойных участков фронта и предназначенных для контрударов в целях выравнивания линии фронта». В какой–то мере это, конечно, соответствовало действительности. Например, были вскрыты перевозки частей, вошедших впоследствии в состав группы войск под руководством командира 2–го кавалерийского корпуса П. А. Белова.

Даже 4 декабря, когда 1–я ударная армия уже начала свои наступательные операции, командование группы армий «Центр» сделало следующий вывод из донесений разведки:

«В остальном боевые возможности противника не столь велики, чтобы он мог этими силами, находящимися перед фронтом группы армий, начать в настоящее время большое контрнаступление»