Наступление. Часть 2 - [44]

Царандой — афганская милиция, имел большую, чем армия численность, сто тридцать тысяч человек. Вел активную агентурную работу, обладал значительным опытом в борьбе с бандами. Не менее пятой части царандоевцев реально участвовали в противостоянии моджахедам с оружием в руках и обладали едва ли не большим опытом, чем армейские части. Если армейские части проводили операции — то царандой боролся с бандитизмом и терроризмом круглые сутки.

ХАД — афганские силы безопасности, аналог советского КГБ, численность примерно двадцать пять тысяч человек постоянной тенденцией к росту. За то время, пока генеральный директор ХАЛ Мухаммед Наджибулла пробыл на посту генсекретаря правящей партии — ХАД превратился из в основном агентурного — в агентурно-боевое подразделение. Поставив на должность руководителя президентской охраны своего брата Шапура Ахмадзая Наджибулла начал усиливать президентскую гвардию качественно и количественно, увеличив жалование в пять раз от армейского и собираясь развернуть на базе Президентской гвардии бригаду или даже дивизию спецназа, вооруженную лучшим советским оружием и подготовленную советниками КГБ СССР. В президентскую гвардию зачисляются в основном пуштуны из той же провинции, что и Наджибулла, то есть лично преданные ему люди. Эта дивизия может в будущем сыграть значительную роль при определении путей выхода из афганского вооруженного противостояния.

Таким образом, силы, противостоящие друг другу, были примерно равны и насчитывали до двухсот пятидесяти тысяч человек каждая. Сильной стороной советских была их организованность, наличие тяжелого вооружения, а так же господство в воздухе, которое поколебало, но не подорвало поступление в отряды вооруженной оппозиции комплексов Стингер. Слабой — их привязанность к коммуникациям, на которых шел непрекращающийся террор, а так же слабое знание самого Афганистана, из-за чего постоянно происходили конфликт с мирными жителями, подогреваемые муллами и агитаторами. Слабостью было и опора на ненадежные афганские правительственные силы, а также стремление не уничтожить врага, а замирить его. Здесь такого не понимали.

Сильной стороной афганской вооруженной оппозиции была спаянность ее рядов, фанатизм ее сторонников и наличие мощнейшей финансовой подпитки со стороны. Война в Афганистане прекратилась бы в один год, не будь этой подпитки — дело в том, что рядовой боец в силах сопротивления получал жалование больше, чем командир роты в афганской национальной армии, а ценные специалисты (например, операторы Стингер), получали больше, чем командир полка. Немаловажное значение имело и то, что пока оппозиционеры воевали — в Пакистане были их семьи, которые одновременно нуждались в деньгах, которые зарабатывал их отец и брат, с другой стороны — могли быть поголовно вырезаны за измену и трусость. Вся эта война держалась на деньгах — помощи арабского Востока, Китая, США, а так же на доходах от наркоторговли. Кроме того — душманам при отбытии их на территорию ДРА вручались пачки афгани, напечатанные в спецлабораториях пакистанской разведки и предназначенные для того, чтобы душманы не грабили, а покупали еду и все им необходимое. В итоге — по провинции шла молва о добрых душманах, которые поступают по шариату и не грабят, а покупают все необходимое, при том, что в кишлаках часто это был единственный источник дохода, продать что-то из выращенного. Или подложить фугас на дороге, за который тоже платили «пакистанскими афганями». В Афганистане же это вызывало дикую инфляцию, обесценивающую любые повышения жалования военным и госслужащим — но почему-то афганское правительство не додумалось точно так же обвалить пакистанскую рупию, как-то в голову не пришло.

В то же время следовало признать, что афганское сопротивление за годы войны понесло тяжелые потери, и было психологически надломлено, из тех, кто начинал борьбу, в живых не осталось почти никого. Тяжелые потери привели к тому, что часть племен в Афганистане пошли на сговор с правительством, и теперь не пускало моджахедов на свои территории, а пройти силой тоже было нельзя — так можно было нажить кровников. Численность отрядов сопротивления сокращалась так быстро, что теперь значительную долю боевиков составляли китайские добровольцы, пакистанские уголовники, выпущенные из тюрем «на джихад», уголовники и исламские экстремисты со всех стран Востока и севера Африки, в том числе и выпущенные из тюрем уголовники. Этот контингент по качеству был хуже пуштунов, а при проведении боевых операций в Афганистане он зверствовал по отношению к мирному населению, что вызывало ненависть уже не к коммунистическому правительству, а к борющимся с ним моджахедам. Быстрым темпами разлагалось и движение сопротивления — его лидеры, прибывшие в Пакистан нищими — теперь были миллионерами (Мухаммед Наби Мохаммади заказал своей невесте корону из золота и бриллиантов), торговали наркотиками, имели контакты не только с пакистанской и американской разведкой — но и с разведками стран Ближнего Востока. В отрядах было полно агентов ХАД, потому что как агентура оппозиции легко проникала в афганские правительственные структуры, так и агентура госбезопасности легко проникала в банды ровно по тем же самым причинам. Уже были случаи боестолкновений различных отрядов, принадлежащих к разным партиям «альянса-семь» как на территории Афганистана, так и на территории Пакистана, причиной служили конфликты при распределении спонсорских денег, дележка рынков сбыта наркотиков, подозрения в предательстве и просто личная неприязнь. Уже были нападения и на части пакистанской армии, в одном случае все кончилось серьезным боем. Со временем ситуация не только не улучшалась, но и ухудшалась. Таким образом — следовало признать, что для дальнейшего продолжения борьбы Альянс-семь не годился, делать ставку на него было гарантированным проигрышем в борьбе с наступающим коммунизмом.