Настроение: со льдом! - [3]

Ну, в этом никаких сомнений не было. Если Ляля попросит Виталика о чём-то, то он, без всякого сомнения, согласится. И будет счастлив. Виталик всегда счастлив, когда Ляля его хвалит.

И странного в этом ничего нет. Моя младшая сестра была красавицей. И красота её могла затмить любой её недостаток, которых, впрочем, у неё никогда не было. Я не зря говорила про удушливую идеальность, жившую в нашем доме на постоянной основе. С того дня, как Лялька родилась, она делала счастливыми всех вокруг. Одним взмахом своих длинных ресниц и движением белокурой головки. Ляля улыбалась, и все вокруг начинали улыбаться. Родители говорили, что Ляля несёт людям радость и счастье. И, что самое удивительное, я не раз находила подтверждение их словам. Ляля была самым светлым, самым добрым и самым любящим человеком, которого я когда-либо встречала. Она любила всех вокруг, и люди, порой неосознанно, принимались отвечать ей тем же. Светловолосую, ясноокую Лялю невозможно было обидеть или огорчить, это считалось кощунством. И Виталик, влюбившись в неё десять лет назад, не уставал твердить жене о своей любви и носить ту на руках. На их брак даже финансовые проблемы не влияли негативно. Я знала, что полтора года назад Виталик потерял работу, и это стало сильным ударом по его самолюбию и по достатку и благополучию семьи. Я понимала, насколько ему было обидно, в той компании он проработал много лет, строил карьеру и надеялся пойти ещё выше, велись разговоры о его переводе в Москву на более высокую должность. Его ждала престижная работа и предоставляемое компанией жилье, руководство готово было оградить ценного работника от всех трудностей. А потом всё в одночасье рухнуло, и с тех пор он бьётся, пытаясь устроиться по профессии. Но в нашем городе IT-специалисты такого уровня не были востребованы. То есть, необходимость в них была, но зарплаты им предлагали куда ниже, чем в филиалах московских фирм и в самой столице. Без работы Виталик, конечно же, не остался, но в зарплате значительно просел, и с тех пор им с Лялей приходится экономить, а при наличии двоих детей и их постоянных нуждах, экономить приходится практически на всём. При его прежней работе, нужды они ни в чём не испытывали, жили в просторной съёмной квартире, раз в три года Виталик позволял себе поменять автомобиль, они ездили отдыхать каждый год всей семьёй, и уж точно им не приходило в голову экономить на продуктах, садиках или образовательных программах для детей. Я ещё тогда непрозрачно намекала сестре, что, имея двоих детей, глупо жить на съемной квартире. При зарплате Виталика они вполне могли позволить себе ипотеку, нужно было задуматься о будущем. Но Лялька никогда не вникала в вопросы содержания семьи, никогда не строила планов и уж точно не руководила мужем. Для Ляли Виталик был героем, который обеспечивал и оберегал их семью, и все вопросы всегда решал сам. От неё требовалось лишь быть идеальной женой и матерью, и делать своего мужчину счастливым. Со своей миссией Ляля справлялась на отлично, а в остальное старалась не вникать. Но мне пообещала, что поговорит с Виталиком, и, возможно, если он сочтёт целесообразным, они подумают об ипотеке. Уж не знаю, как они думали, поговаривали, что откладывают на первый взнос, но выходило у них довольно вяло. А после того, как Виталик лишился стабильной, высокооплачиваемой работы, об ипотеке думать и вовсе стало ни к чему, поначалу они тратили накопленное, а потом и вовсе съехали со съемной квартиры в двушку наших с Лялей родителей. А те, соответственно, перебрались в дом бабушки, в котором после её смерти никто не жил, и он два года простоял пустой, его использовали как дачу в летние месяца. Но, кажется, никого это не смущало и не напрягало. Счастливые не только часов, но и житейских проблем, по всей видимости, не наблюдают. А теперь Ляля и вовсе захотела перебраться жить в деревню. Хотя, я бы на её месте давным-давно взяла ситуацию в свои руки, собрала детей и перебралась с мужем в Москву, где он смог бы найти подходящую работу довольно быстро, приложив лишь немного усилий. Самое смешное, что работу в столице Виталику предлагали, но он даже не рассматривал подобную перспективу. Им с Лялей хорошо было здесь, рядом с родителями, умиляться на плещущихся в бассейне детей и счастливо улыбаться друг другу и всем вокруг.

Наверное, я чего-то не понимаю в этой жизни.

– А у тебя как дела? – спросил отец, когда мы вечером все сидели за большим столом и ужинали. Стол снова был заставлен тарелками, наготовленными вкусными блюдами, горячим и салатами, а на большом круглом блюде были выложены румяные пирожки. Я понимала, что мама с Лялей старались не ради моего приезда, для них это привычный антураж счастливого вечера в кругу семьи. Большой круглый стол, чай из бабушкиного самовара, и желание повкуснее накормить своих любимых. Мне даже есть не хотелось. У меня пропадал аппетит каждый раз, как я оказывалась в родительском доме. А в какой-то момент от этой умилительной розовой мишуры начинало подташнивать. И я себя за это здорово ругала. Потому что понимала, что я не злюсь, что всё это не вызывает во мне отторжения, я попросту завидую и не понимаю, почему я не такая, как они. Почему я не могу быть счастливой, вопреки всему? Смотреть на мир глазами в розовых очках и ни о чём не переживать. Ведь реальность так прекрасна, а все проблемы непременно сами решатся. Как-нибудь. Но нет, у меня всё по-другому.