Настоящий потоп - [8]

На родину вернулись поляки-лисовчики, в придачу к ним Владислав нанял много тысяч пехотинцев самых разных национальностей. К тридцать девятому году наёмники не считались с вероисповедованием и готовы были служить любому, кто заплатит. Платить польский король мог - принудительно выкупленное на складах Гданьска зерно на прокорм армии у него имелось.

В разных районах Польши положение отличалось чрезвычайно. Люблинское воеводство лежало в руинах, в нём не были ограблены только хорошо укреплённые местечки и замки, но сельскую местность орды налётчиков опустошили полностью, хлеба здесь было даже меньше, чем в Германии. Малая Польша и юг Великой Польши потерпели сильно, но не в такой степени. Немалая часть селян успела спрятаться в замках и городах, а потом, выйдя из них, собрать урожай. Скудный по сравнению с обычными годами, но позволявший им надеяться пережить зиму. Север Великой Польши пострадал от нашествий намного меньше, а Поморье так и вовсе выиграло за счёт резкого повышения цен на зерно.

Считавшая себя солью земли шляхта проявляла патриотизм в зависимости от степени разорения. На юге и в центре Посполитое рушение собрало десятки тысяч воинов, а на севере гордые владетели поместий не видели причины ехать куда-то воевать. Им и так хорошо было.

Также несколько тысяч воинов наняли и Радзивиллы, встревоженные до крайности происходящими у границ Литвы событиями. Срочно ремонтировались укрепления на востоке и юге литовских владений, стягивались туда военные припасы и продовольствие. Именно как идущих в Литву пропускали поляки казаков и наёмников, направлявшихся в Малую Русь из Германии и Чехии. Нетрудно было догадаться, что недолго оставалось этому региону быть островком стабильности и мира, кстати, очень относительных - селянские бунты не прекращались, хоть и зимой стали более редкими. В Великих Луках, Брянске, других приграничных русских городах накапливались припасы для войны. Ни для кого в Литве не было секретом желание царя вернуть себе Смоленск.

Впрочем, убедившись, что орды с юга не спешат разорять их земли, литовские паны и магистраты городов резко снизили выплаты налогов. Уже летом это могло создать проблемы при оплате наёмников. Официально не выходя из состава Речи Посполитой, канцер, гетманы, другие представители знати Литвы, вели тайные переговоры с Москвой и Стокгольмом, зачастую одновременно. Выгадывали, в чьё подданство проситься, если припечёт.

Заметно осложнилось и положение крестьян в Швеции. Собственно в метрополии они бунтовали почти непрерывно, а из Эстляндии и Финляндии началось их повальное бегство в Московию, охотно принимавшую беглецов и выделявшую им землю за Белгородской засечной чертой, на землях пожалованных боярам и князьям. В связи с прекращением бегства из Малой Руси заселять плодороднейшие чернозёмы было просто некем.

И совершенный бардак воцарился в Румелии. В связи с выводом османских войск Еэном для завоевания султанского трона турки полностью потеряли контроль над большей частью вилайета. Ракоци после договорённости в Чигирине не стал дожидаться весны и вторгся в османскую часть Венгрии. За короткое время он легко завоевал всю её территорию, споткнувшись только об мощные укрепления Буды, где османский гарнизон остался. Не решаясь на штурм, господарь Трансильвании взял город в осаду, не без оснований рассчитывая, что долго за стенами османам не выдержать.

Эскишехир, Анатолия, 19 шавваля 1048 года Хиджры.

(23 февраля 1639 года от Р. Х.)

Уже осенью Еэн осознал, нет, прочувствовал до самых глубин своих кишок и печёнки, ошибочность решения ввязаться в борьбу за титул султана. И дальнейшее развитие событий только подтверждало этот вывод. Чем дальше, тем более зримо. Во снах он теперь видел не торжественное опоясание себя саблей Османа, а приближение эшафота, к которому его влекут для сдирания кожи с живого. У него даже мелькнула мысль, что надо бы втихую удавить всех палачей, умеющих совершать эту казнь, но потом, следом, пришла вторая - о том, что такие специалисты есть у всех претендентов на трон султана. Да и заняты были палачи в Истамбуле даже куда более сильно, чем во времена бешеного Мурада. Плохо было в столице великого халифата, охваченного смутой.

Они не говорили на эту тему, но у Великого визиря создалось впечатление, что и сердара войска Муссу, визиря Кенана, остальных членов дивана преследуют схожие предчувствия. Оставалось молиться Аллаху, чтоб никто из них не оказался настолько глуп и не совершил предательства. Им всем, в отличие от простых воинов и офицеров, пути назад не было. Вперёд, только вперёд, где их ждала победа. Или смерть. Но не прощение от бывших товарищей. И не переиграешь то роковое решение… Однако воину капыкуллу унывать не пристало, какие бы опасности его ни подстерегали, бежать от них он не будет. Вперёд, так вперёд, и пусть будет, что предначертано Аллахом.

Ещё летом из города началось массовое бегство жителей. Сначала иноверцев, первыми потянулись в Палестину евреи, Еэн тогда ещё радовался, что Ахмаду резкое увеличение иноверцев в Палестине выйдет боком, однако хитрющие иудеи каким-то образом смогли прижиться на новом месте. Потом тронулись из Константинополя греки, большинство на острова Эгейского моря, остальные в захваченный казаками Крым. Туда же двинулись и армяне, болгары, сербы… даже те, кто недавно прибежал в столицу из пострадавшей от переселения татар Румелии.