Настоящий потоп - [13]

Внезапно настолько, что сам удивился, услышав то, что сказал. Будто со стороны раздались эти слова. Уж очень велик был риск, что человека, прервавшего династию Османов, пусть и по приказу покойного султана, могут предать лютой казни. Да и оставаться среди людей, которых возненавидел… отказаться от ухода к врагам этого проклятого государства… странно. Для него самого непонятно, ведь шёл на встречу с твёрдым намерением уплыть прочь из проклятого города. И вдруг почти сам вызвался остаться.

Разлад в себе самом так и не позволил выяснить, почему же он остался? Не было у него соответствующих навыков. А может, не хотелось признаваться даже самому себе, что просто побоялся этого шага, последнего в прощании с привычной, пусть и ненавистной жизнью. По большому счёту, другой он и не знал. Возможно, впрочем, что испугался бесстрашный янычар не расставания со старой жизнью, а побоялся разочароваться в новой, ради которой рисковал. "Темна вода в облацех…", а уж душа человеческая, да настолько взбаламученная прозрачна разве что для великих её знатоков.

Его не казнили, хотя кое-кто порывался. Нашлись друзья, защитили. Отправили на опаснейшее задание - казнить бейлербея Коньи, отказавшегося присоединять подчинённые войска к армии султана Гирея.

- Раз уж успел так не вовремя наследника казнить, может, и от этого продажного ишака избавишь? - предложил-приказал ему новый Великий визирь Зуграджи.

Естественно, с несколькими помощниками и шёлковым шнурком к переметнувшемуся бейлербею теперь заявиться было уже невозможно. Самого на том же шнурке подвесили бы палачи управителя вилайета. Пришлось выслеживать пашу, как редкого и опасного зверя. Как раз на охоте, которой тот увлекался, и настигла его стрела. Вот голову снять с казнимого не удалось, свои довелось спасать от преследования охраны убитого. К счастью для убийц, погоня оказалось не слишком настойчивой. Потерявшие хозяина псы не стали рвать жилы для отмщения.

Неканоническое устранение вельможи Гирей и Зуграджи посчитали оправданным. В Конье наступила смута, и небольшой отряд сувалери, прибывший вскоре к его воротам, легко установил там власть султана Ислама Гирея. Ахмад остался с носом.

Так и попал Селим в число доверенных лиц нового султана, исполняющих для него грязные, не терпящие огласки делишки. Даже удостоился права носить чёрный пояс из чёрной материи, признак 7 ранга, выше у бостанджи были только носители поясов из чёрного шёлка. Основным делом последующих месяцев для него стала работа с подчинёнными лжесултана Мустафы I. Поначалу налаживать контакты было очень трудно и опасно. Несколько лазутчиков от Гирея и оджака попались в лапы охранки Еэна, Великого визиря сумасшедшего султана, и завидовать им не приходилось. Казнили их и тех, на кого они указали, самым лютым образом. Подвергнув предварительно жесточайшим пыткам.

Селиму повезло, один раз он уцелел воистину милостью Аллаха (или уже милостью Исы?). Перед поездкой на важную встречу с одним из согласившихся работать на оджак Омаром-агой, янычаром из приближённых Еэна, у него жуткой болью скрутило брюхо, тело запылало жаром, повсюду стал выступать пот. Посчитав, что от такого посланника толку не будет, Селима заменили, послали другого агу из "садовников", вот он и попался ловчим стамбульского Великого визиря.

Дело, каким занимался Селим, оказалось настолько важным, что он не участвовал даже в битве под Анкарой. С полгода, правда, пользы от лазутчиков в османский лагерь было немного, большинство в войске Мустафы твёрдо стояли за природного Османа, невзирая на его сумасшествие и бесплодие. Однако зимой всё резко изменилось.

Гиреевская армия пережила зиму пусть с большим трудом и немалыми потерями, но почти не потеряв боевого настроя. Анкарскую битву здесь считали своей победой, сожалели только о том, что вражеская армия смогла уйти. С едой проблемы у них и окружающего населения были, но не фатальные, как в Истамбуле. У солдат Мустафы были совсем другие настроения. Голод и эпидемии, косившие ослабевших, поражения в Румелии и вынужденное бегство из её большей части здорово подкосили веру в правильность выбора. На веру в правоту своего дела катастрофически повлияло угасание столицы и массовая гибель людей в ней.

В войске Мустафы стали зреть заговоры с целью его свержения и признания султаном Гирея. К весне Еэн потерял реальный контроль над ситуацией, и самая свирепая охранка его спасти уже не могла. Под подозрения и пытки стали всё чаще попадать невиновные, не выдерживая мучений, они оговаривали кого придётся, вызывая в армии растущую ненависть к своим руководителям.

Именно Селиму повезло договориться с несколькими сипахами из личной охраны Еэна. Они провели лазутчиков к шатру Великого визиря и сами убрали оставшихся верными ему товарищей. Румелийские сипахи попали в число наиболее потерпевших от событий последнего года, большинство лишилось имений, у остальных они пострадали от прохода кочевников, приглашённых Еэном, и гайдукских набегов. Многие потеряли и семьи, их гайдуки вырезали с особой беспощадностью.

Еэн и сердар Мусса нападения не ждали, иначе его не допустили бы. Нет, точнее, они ждали предательского удара, но не знали, от кого и когда он последует, поэтому-то заговор получился удачным. Созданная новым Великим визирем охранка во главе с бостанджи Баширом работала не покладая рук, но уж очень много потенциальных предателей оказалось в войске. И аресты по наветам - недоброжелатели у каждого найдутся - только ухудшали обстановку.