Настоящий полковник - [40]

— Когда я одевалась сегодня утром, карточка была там же, где я оставила ее в пятницу.

— И вы не трогали ее во время всего уик-энда?

— Я провела уик-энд в Санта-Фэ…

— А карточку оставили на базе?

— А вы, капитан, разве никогда не снимаете ее — даже когда уезжаете с базы или идете под душ, — огрызнулась Эвелин.

— Должен напомнить вам, что вовсе не я нахожусь под подозрением, — коротко ответил Стоун.

— В чем вы меня подозреваете? Говорите конкретно! — потребовала ответа Эвелин.

Но капитан не спешил раскрывать карты.

— Вы утверждаете, что провели уик-энд в Санта-Фэ, то есть не возвращались на базу ни в пятницу, ни в субботу?

— Совершенно верно.

— Где вы останавливались в Санта-Фэ?

— В «Хилтоне».

— Но их несколько… Ну ладно, мы проверим.

— Мисс Лоусон провела уик-энд со мной, — впервые вмешался Томас. — Я могу подтвердить все, что она делала с вечера пятницы до девятнадцати часов воскресенья.

— Отлично, — лицо капитана осталось бесстрастным, а Эвелин густо покраснела. На этот раз она не посмела поднять глаза на Тома.

— Итак, ваша карточка все это время была заперта в вашей комнате?

Эвелин еще раз глубоко вздохнула… Что-то не похоже, чтобы это ее успокаивало. — Да.

— Вы уверены в том, что дверь была заперта?

— Да. Я всегда дважды проверяю замок.

Капитан бросил на нее скептический взгляд:

— «Всегда» — это очень точное определение, оно ко многому обязывает. Это значит: абсолютно. Вы никогда не забываете дважды проверить замок?

— В этот раз полковник Уиклоу сам при мне запер дверь.

Капитан вопросительно взглянул на Томаса, тот кивнул. Глаза Уиклоу были полуприкрыты, и Эвелин никак не могла понять их выражения.

— Значит, вы утверждаете, что карточка была при вас. По показаниям приборов вы пришли на свое рабочее место ровно, — он сверился с документами, — в 22.30.

— В это время я находилась в постели.

— Одна? — бесстрастно спросил капитан.

— Да!

— Это значит, что никто не сможет подтвердить ваших слов. Вы говорите, что были в постели, а приборы показывают совершенно другое.

— Ну поговорите же наконец с Филом Роджерсом! — раздраженно воскликнула Эвелин. — Просто спросите у него и убедитесь, что я не лгу!

И тут раздался голос Томаса:

— В четверг утром, мисс Лоусон, когда я зашел в лазерную лабораторию, вы быстро очистили экран и выключили пульт. Что вы хотели скрыть от меня?

Оглушенная, она молча смотрела на Томаса. Неужели он так же уверен в ее вине, как и капитан Стоун? Но ведь он же знает… Эвелин попыталась вспомнить, о чем он спрашивает. Утром в четверг?.. Он страшно напугал ее тогда. Да-да, она попыталась инстинктивно ударить его, а он схватил ее за руки. Она помнила, что что-то набирала на пульте — просто так, чтобы хоть чем-то занять себя и справиться со странной реакцией на появление этого человека. Но вот над чем она тогда работала? Господи, она совершенно ничего не помнит!

— Я не помню! — устало ответила она.

— Да бросьте, — усмехнулся Томас. — Вы все помните, у вас феноменальная память!

— Я не помню, — повторила она, глядя прямо ему в глаза. И с ужасом прочла в них презрение. Даже больше — ненависть. Да, ненависть, причем совершенно особую. Холодную ледяную ненависть, и это было ужасно. Он смотрел так, как будто готов был без всякого сожаления разорвать ее в клочья.

Он не верил ей!

Чудовищность этого открытия совершенно парализовала Эвелин. Она едва могла дышать, судорожный ком сжал горло, а сердце билось так медленно, что, казалось, вот-вот остановится.

Как он может… Окажись она на его месте, то безоговорочно, без малейших колебаний встала бы на его защиту, даже если бы он действительно оказался диверсантом. А он? Эвелин всегда мыслила четко и логично, но сейчас не ум, а инстинкт безошибочно подсказал ответ: она поверила бы Тому уже потому, что любит его, а вот для него их отношения не значат ничего! Он не любит ее…

Ее лицо стало спокойным и безжизненным, а взгляд, устремленный на Тома, был прозрачен, как стекло. Она не покажет ему своего отчаяния!

— Над чем вы тут работали? — повторил Уиклоу.

— Я не помню, — голос прозвучал ровно и бесцветно. Эвелин так усердно подавила все свои чувства, что ни одно из них теперь не могло выдать ее состояния. Так же спокойно она спросила: — Насколько я понимаю, вы подозреваете меня в совершении диверсии?

— Мы этого не говорили, — ответил Стоун.

— Вы не сказали и обратного, а наша беседа гораздо больше похожа на допрос. — Эвелин с вызовом смотрела на капитана, совершенно игнорируя Тома. Наверное, она больше никогда не захочет смотреть ему в глаза. Позже, когда они позволят ей остаться одной, она все обдумает и переоценит, но сейчас Эвелин казалось, что она не выдержит и сорвется, стоит ей только поднять глаза на Уиклоу. Слишком велика была боль, причиненная им, и если с ней нельзя справиться, то лучше постараться хотя бы не усиливать ее…

— Мы не нашли никакой поломки в лазерном оружии самолета капитана Коллинза, — еле заметная нотка гордости звучала в ее безжизненном голосе, ровном, как электрокардиограмма трупа. — Мы проверили абсолютно все. Энтони Полански, руководитель нашей группы, собирался доложить сегодня полковнику Уиклоу о том, что, по нашему мнению, вся причина инцидента — в программе.