Настоящее. Диалоги о силе, характере, надежде - [14]

А. К.  Когда я буду взрослым,

Я буду очень грозным,

И скажут мои детки:

– Нельзя ли поиграть?

Скажу:

– Весь день играли?

Коробку поломали?

Катушку потеряли?

Сейчас же марш в кровать!

И это так здорово! Это узнается в любом возрасте. Как вы пишете стихи для детей? Когда вы их пишете, вы представляете себя ребенком?

Вы знаете, это совпало с детством моего сына. Я как бы держал его перед глазами, когда писал стихи. Он говорит: «Что ты, папа, весь день сидишь за столом, как спишь?» – «Это я, дурачок, для тебя пишу». Ну, то есть и для тебя тоже. Сейчас – нет, такие стихи уже давным-давно я забросил, детские стихи больше не получаются. А в свое время они доставляли мне удовольствие. И вот это:

– Не шумите!

– А разве мы шумели???

Ну, Андрюша стучал еле-еле

Молотком по железной трубе.

Я тихонько играл на губе,

Пальцем книзу ее отгибая.

Таня хлопала дверью сарая,

Саша камнем водил по стеклу,

Коля бил по кастрюле в углу

Кирпичом. Но негромко и редко.

– Не шумите! – сказала соседка,

А никто и не думал шуметь.

Вася пел, ведь нельзя же не петь.

А что голос у Васи скрипучий,

Так зато мы и сгрудились кучей:

Кто стучал, кто гремел, кто скрипел,

Чтобы он не смущался и пел.

Это замечательно.

Мне самому смешно.

ЖУРНАЛИСТ, ТЕЛЕВЕДУЩИЙ

ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ:

НЕРАЗРЕЗАННЫХ СТРАНИЦ В КНИГАХ НЕ БЫЛО

В. С. Я всегда был такой, как сейчас. Я такой родился. Я, наверное, маленький был еще более противный, чем сейчас. Потому что я был кругленький, веселый. У меня не было никогда никаких проблем.

Д. З. Вы были веселый?

Ужасно. И я до сих пор, несмотря на грозный вид, в жизни довольно веселый человек. У нас дома всегда была атмосфера такой любви и такого удивительного душевного комфорта, что мне никогда не надо было придумывать себе никакого спасителя в виде героев книг.

Ведь любая детская книга, конечно, – это глубокое философское произведение. Хоть мы Льюиса Кэрролла будем брать, хоть Астрид Линдгрен. Это всегда некие пласты, некоторое другое ощущение. Но иногда мудрость проявляется в том, чтобы увидеть в глубоких философских произведениях нечто смешное и радостное.

Ты зачастую выбираешь книги из-за атмосферы в семье. Какая атмосфера в семье, такое чтение тебе и хочется привнести в свою жизнь. А у нас в семье очень много читали. Бабушка с дедушкой собрали в то тяжелое время, когда за книгами надо было стоять по ночам, потрясающую библиотеку. И я помню эти бесконечные подписные издания, где было все-все-все. Притом, в отличие от некоторых домов, в нашем доме книги читали. Они не стояли, как фрагменты украшений. И страницы неразрезанные в наших книгах найти было нельзя. Вкус к чтению был.

РЕЖИССЕР, СЦЕНАРИСТ, ПРОДЮСЕР

ПАВЕЛ ЛУНГИН:

УЧИТ ЖИТЬ И НЕ БОЯТЬСЯ

Д. З. Я не знаю, любимая ли ваша книга «Малыш и Карлсон», но каким было ваше первое впечатление от встречи с этими героями? Ваша мама[21] нам подарила их так же, как Астрид Линдгрен, поскольку мне кажется, что перевод в данном случае совершенно конгениален произведению.

П. Л. Я помню почему-то хорошо, как они вместе с отцом[22] переводили «Карлсона»: это было летом, и надо сказать, что был отпуск, мне было лет 10. Они вдвоем ужасно весело, дико хохотали, и я помню, у меня осталось даже в ушах вот это мгновение, когда придумался «в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил», «приторные порошки» и всякие другие их шутки.

Мне кажется, это был еще и плод их любви взаимной. Это был какой-то рассвет их жизни, и поэтому эта любовь, этот искрящийся юмор, эта радость вошла в Карлсона. «Пеппи Длинныйчулок» уже была не такая блестящая и смешная, хотя во всем мире известна как раз в первую очередь Пеппи. Потому что Карлсон-то злой вообще.

Действительно, принято так трактовать Карлсона, что это вроде каких-то вредных советов, каким не надо быть мальчику. Но я уже во взрослом возрасте перечитала эту книгу подробно и поняла, что это потрясающая совершенно философия: Карлсон – это свободное, беззаботное существо, которое выдумывает себе Малыш, застенчивый, трусоватый, мечтающий быть таким же, как Карлсон.

Гениально сказала, точно! Я не думал об этом, но это, конечно, именно так – это некоторая раздвоенность. Карлсон учит его просто жить, быть свободным и не бояться.

АКТЕР, РЕЖИССЕР, СЦЕНАРИСТ, ПИСАТЕЛЬ

ВАСИЛИЙ ЛИВАНОВ:

ОЩУЩАЛ СЕБЯ СЧАСТЛИВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ

Д. З. Ваш отец[23] был выдающийся артист, знаменитый мхатовец. Ливанов, Качалов – это имена, которые для всех ассоциируются с величием русского театра. Вы сказали, что своего отца вы увидели в спектакле «Мертвые души». К счастью, этот спектакль снят на пленку, поэтому у нас тоже есть возможность его увидеть.

В. Л. Я «Мертвые души» во МХАТе видел тридцать семь раз.

Тридцать семь раз вы смотрели на своего папу?

Да.

Это была уникальная роль Ноздрева. Все сходятся в том, что никогда больше не было такого Ноздрева, такого совпадения с персонажем. Вы смотрели тридцать семь раз на своего папу в этой роли. Почему?

Просто это был замечательный спектакль, поставленный Константином Сергеевичем Станиславским по инсценировке Михаила Афанасьевича Булгакова. Слияние этих грандиозных, талантливых, гениальных людей и дало такой спектакль, который впечатлял. Там с годами стали меняться некоторые исполнители. Сначала Чичикова играл Василий Топорков, а потом Владимир Белокуров. Но это никак не вредило спектаклю. Настолько все это было продумано, прочувствовано и блестяще воплощено, что впечатление не снижалось.