Настоящая радуга - [23]

Дальнейший путь путешественников на Восток — через разоренную, теряющую колонии и обреченную на скорое поражение в Болгарии Турцию, через знакомую уже Индию — был лишь подготовкой к последнему рывку. Хлудов не возражал. Ему было интересно с этим знающим всё и всех хромым, близоруким и, казалось бы, вчистую неприспособленным к трудностям пути человеком. Скоро экспедиция, если можно так назвать это странное содружество, сформировалась и оформилась внутри: Хлудов признал, что его нянька и переводчик — начальник экспедиции, а сам он лишь зритель — порой заинтересованный, порой восторженный, порой растерянный, порой равнодушный.

Предстоящее путешествие по неизведанной Иравади настолько захватило Пашино, что он практически ничего не написал о третьем путешествии по Индии. И не только потому, что на этот раз он не ставил себе в Индии никаких целей и был лишь туристом, — ведь и из неудачных путешествий Пашино привозил интереснейшие статьи и записки, — просто на этот раз Индия казалась лишь преддверьем Бирмы.

Сначала был Рангун, к тому времени уже четверть века находившийся в руках англичан, быстро растущий, дымящий на окраинах первыми заводами и все-таки не похожий на города Британской Индии. Пароходик «Юньнань» — название его как бы напоминало все время о цели — был стар. Сзади лениво крутились огромные колеса, к бортам были пришвартованы барки. Пашино не сходил с верхней палубы, предоставив буфет в полное распоряжение молодого спутника.

Иравади была бесконечно широка, спокойна, и в блеклом дневном мареве пагоды казались золотыми и белыми облаками, зацепившимися за вершины холмов. Пароход часто останавливался. Кули, смеясь и громко перекликаясь, грузили на него дрова. Тогда Пашино сходил на берег. Было жарко, сухо; яркие одежды бирманцев напоминали Россию. И вовсе не ведая о тех, кто последует за ним, Пашино замечает то же самое, что они: «Это наша Украина и запорожцы. В случае чего они первые придут на помощь повстанцам». Так писал он о рыбаках, имея в виду восстание против англичан: Пашино был давнишним врагом колониализма, который он видел в действии.

Потом была граница Бирмы английской и Бирмы еще независимой. Оставалось менее десяти лет до ее полного покорения. Это чувствовали все — и в Лондоне, и в Калькутте, и в Рангуне, и, наконец, в Мандалае, где старый король Миндон пытался то небольшими уступками, то дипломатическим лавированием и обращением к нейтральным странам отсрочить конец бирманской независимости. Понял это и Пашино. За недели, проведенные в Британской Бирме, он не раз встречался с английскими чиновниками, торговцами, военными и слышал одно и то же: Бирма должна быть окончательно покорена. И чем скорее, тем лучше.

В Мандалае, последней столице независимой Бирмы Пашино и Хлудову пришлось задержаться: ведь на опасное путешествие вверх по Иравади надо было получить разрешение бирманского правительства. Дело осложнялось трагическим обстоятельством, которое совсем недавно, в 1875 году, чуть было не привело к войне между Бирмой и Англией.

Вскоре после завоевания Нижней Бирмы англичане начали предпринимать экспедиции на север. Одну из главных выгод превращения Бирмы в колонию английские политики и промышленники видели в том, что он лежала на пути в Китай — сказочно богатый рынок проникновением на который в немалой степени определялась активность европейских держав в Юго-Восточной Азии. И в самом деле, достаточно взглянуть на карту, чтобы понять, что в южные провинции Китая легче всего проникнуть именно из Бирмы, двигаясь вверх по течению Иравади. Такой торговый путь существовал издревле, будучи одновременно и путем часто повторявшихся китайских вторжений в Бирму. После разгрома бирманцами китайских войск в XVIII веке этот торговый путь почти заглох, тем более что большая его часть проходила через горы, населенные воинственными шанскими и качинскими племенами, нападавшими на торговые караваны. Открыть этот путь и наводнить китайский рынок английскими товарами было мечтой торговцев и в Лондоне и в Рангуне. Однако экспедиции сталкивались с враждебностью горных племен, с недоверием бирманского правительства и китайских губернаторов Юньнани. Ведь то, о чем мечтали торговцы в Лондоне, никак не радовало китайское правительство, помнившее о многочисленных попытках европейцев закрепиться в Китае.

И вот в 1875 году очередная английская экспедиция, направленная на поиски путей в Китай, подверглась нападению горцев, а один из ее участников, уже упоминавшийся нами Марджори, был убит. Возможно, к нападению на экспедицию были косвенно причастны и китайские власти, тем более что произошло это уже за пределами Бирмы. Когда весть о смерти Марджори достигла Рангуна и Лондона, поднялась буря: ведь это был замечательный предлог для того, чтобы покончить независимостью Бирмы. Слово «война» носилось в воздухе.

Петр Пашино был встречен бирманскими чиновниками без особого энтузиазма. Бирманцы боялись, что в случае какого-нибудь несчастья с Пашино судьба Бирмы будет поставлена на карту. Англичане могли воспользоваться предлогом и ввести свои войска (они уже, требовали пропустить воинские части на территорию Бирмы, чтобы «наказать» виновников нападения на экспедицию). Однако визиты Пашино в бирманские министерства довольно быстро привели к тому, что общительный и доброжелательный путешественник обзавелся приятелями и знакомыми среди бирманских вельмож и государственных деятелей. И постепенно его роль в Бирме, его задачи и цели претерпели изменения.