Настоящая любовь - [36]

Он знал, что я потеряла голову от него, поэтому не торопил меня, дожидаясь, пока я признаюсь ему сама. И оттого я любила его еще больше.

– Только… иногда сложно двигаться вперед и в то же время не забывать прошлого.

– Если тебе так легче… – сказал Сэм, придвигаясь ближе ко мне. Мои глаза адаптировались к темноте, и я видела, как светится его кожа. – Я не жду, что ты перестанешь любить его только потому, что любишь меня.

Вероятно, мне следовало улыбнуться или поцеловать его. Я должна была сказать, как я ценю его великодушие и самоотверженность. Но вместо этого я так горько заплакала, что кровать затряслась от моих рыданий.

Он обнял меня, поцеловал в макушку, а потом сказал:

– Разве плохо, что ты сказала о том, о чем я думал?

Я кивнула.

– Я думаю, Эмма, что между нами существует нечто такое, что может продлиться очень долго. Возможно, я знал об этом даже тогда, когда мы учились в школе, возможно, поэтому я был так безумно влюблен в тебя. Но с тобой я чувствую себя в большей степени самим собой, чем с любой другой из знакомых мне женщин. И я впервые начинаю понимать, что значит взрастать вместе с кем-то, а не просто расти рядом, как было у меня с Эйшой. Меня не волнует наше будущее, не так, как мне казалось тогда, когда я снова влюбился. Мне просто хорошо с тобой, а там посмотрим. Я хочу, чтобы ты знала, что если то, что есть между нами, сохранится и однажды мы заведем разговор о том, чтобы пожениться или завести детей, знай, что я никогда не попытаюсь заменить Джесса. Я никогда не попрошу тебя перестать любить его. Ты можешь любить свое прошлое, в котором есть он. Моей теперешней любви к тебе это не угрожает. Только я… Я хочу, чтобы ты знала, что никогда не попрошу тебя сделать выбор. Никогда не попрошу тебя сказать мне, что я – твоя настоящая любовь. Я понимаю, для таких людей, как ты, это неприемлемо. И я никогда не попрошу тебя об этом.

Минуту я молчала, обдумывая его слова. Просунув руку мне под плечи, он крепко прижимал меня к себе, вдыхая запах моих волос. Он поцеловал меня в ухо.

– Просто я долго думал об этом и хотел все высказать.

Перестав плакать, я глубоко вздохнула.

В комнате пахло потом и сном. Кровать под нами была мягкой и прочной. Я нашла мужчину, который понимал, кто я, и полностью принимал меня, мужчину, достаточно сильного для того, чтобы примириться с чувствительной стрункой моей души – любовью, которая была со мной всегда.

– Я люблю тебя, – повторила я. Во второй раз мне потребовалось меньше усилий, чтобы произнести эти слова.

– Я тоже люблю тебя, – сказал он. – Я люблю в тебе все и всегда любил.

Повернувшись на бок и положив руки под голову, я смотрела на него. Сэм тоже повернулся ко мне лицом. Мы смотрели друг на друга и улыбались.

– Я так счастлив оттого, что ты есть в моей жизни, – сказал он. – Не знаю, что я такое совершил, что заслужил тебя.

Сэм улыбнулся.

– Подумай, сколько народа живет на земле, – сказал он, – а мне так повезло, что я дважды находил тебя.

– Подумай, сколько женщин пытаются купить пианино, – сказала я, но именно я наткнулась на тебя.

Сэм засмеялся.

– Не хочешь повернуться? – сказал он. – Он говорил так тогда, когда ему хотелось прильнуть к моей спине, хотелось прижать меня к себе, так, чтобы я лежала в его объятиях, как в колыбели. Я чувствовала себя такой счастливой.

– Спокойной ночи, любимая, – сказал он. У его дыхания был приятный мятный запах.

– Спокойной ночи, – ответила я, а потом сказала: – Не знаю, почему мне так повезло.

Дальше я продолжать не стала. Я не договорила до конца фразу, звучавшую в моей голове.

Не знаю, почему мне так повезло, что я встретила вас обоих. Две мои настоящие любви.

Сэм купил для нас билеты на симфонический концерт. Мы были вместе уже больше года. Мы поселились в одной квартире, в Кембридже, и взяли из приюта пару котов. Мои родители были в экстазе от того, что Сэм снова появился в их жизни, даже в шутку стали называть его «сынок».

Тем вечером, когда я, одетая в изумрудно-зеленое платье, выходила из концертного зала вместе с Сэмом, на котором был красивый темный костюм, мне, вероятно, следовало находиться под впечатлением от прослушанной музыки или спросить Сэма, что он думает о некоторых исполнителях.

Я же не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, как я голодна.

– Ты выглядишь задумчивой, – сказал Сэм, когда мы шли по бостонским улицам, направляясь к станции скоростного трамвая.

– Я проголодалась, – сказала я. – Я понимаю, что мы ужинали, но я съела крохотный салат, и теперь мне кажется, что я могла бы сытно поесть.

Сэм засмеялся.

– Может быть, зайдем куда-нибудь? – спросил он.

– Прошу тебя, – сказала я. – Куда-нибудь, где можно поесть картошку фри.

Довольно скоро я, так же как и Сэм, жевала гамбургер, отвернув оберточную бумагу до половины. В одной руке Сэм держал пакет с остатками еды – я уже проглотила упаковку картофеля фри, – в другой – шоколадно-молочный коктейль.

– Как твои ноги? – спросил Сэм.

– Нормально, – ответила я. – Почему ты спрашиваешь?

– Что, если мы пройдемся немного, прежде чем сядем в трамвай? – Ты великолепно выглядишь, погода теплая и… Не знаю. Мне хочется продлить этот момент.