Настоящая история казацкой Украины - [9]

Столь же надежно прикрыто было Запорожье и с севера порогами Днепра. Кто не видел этих порогов, кто не пытался проезжать через них, тот никогда не может себе представить всей грозности, всего ужаса и величия, каким поражает здесь Днепр всякого путешественника. Кровь леденеет в жилах, уста смыкаются, сердце перестает биться. Уже издали можно узнать приближение порогов по тому странному шуму, оглушительному реву воды, которая, вливаясь в промежутки между порогами, сильно пенится, высоко вздымается и затем разом падает вниз, все мгновенно увлекая за собой. Много здесь разбилось судов и погибло народа.

Дорог на Запорожье не было никаких, кроме Днепра. Большие острова, поднимающиеся высоко над водой своими отвесными гранитными боками, густо поросшие деревьями и травой, были любимейшим и надежнейшим местом поселения всех выходцев из Украины. Здесь они чувствовали себя вольными людьми, зная, что паны и не попробуют проникнуть сюда.

Вот тот Низ, который был предметом глубокого благоговения в глазах каждого казака.

Но то же самое Запорожье-Низ по местам и в иное время года носило противоположный характер, являя крайний недостаток во всем. Становится поэтому понятным, почему та местность, где угнездилось казачество, не принадлежала никому из соседних народов и носила у них название Дикого поля, но поляки ошибочно называли все Запорожье Диким полем.

Дикое поле начиналось на западе от реки Синюхи, притока Буга, и тянулось на восток к правому берегу Днепра, далее простираясь и к югу. Это было бесплодное пространство, опустошенное к тому же часто саранчой, удаленное от поселений настолько, что человек рисковал умереть голодной смертью во время пути; только некоторые места около воды изобиловали рыбой и дичью и имели пастбище для лошадей.

С половины лета степи левого берега мало отличались от Дикого поля: от жары пересыхали речки и ручьи, трава высыхала и делалась мало годной для пастьбы лошадей и скота. Сухость травы давала обильную пищу для степных пожаров, иногда охватывающих местность в несколько десятков верст. Лето около полудня появлялись мухи величиной с пол вершка и кусали лошадей до крови, а вечером со всех сырых и низменных мест с глухим жужжанием поднимались рои комаров, жадно накидывавшихся на все живое, и только в дыму костров можно было найти спасение от них. К числу прочих невзгод, посещающих Запорожье летом, надо прибавить еще саранчу и заразительные болезни. Сырость плавней способствовала укоренению в Запорожье разных заразительных лихорадок, а иногда к ним прибавлялась еще страшная болезнь, известная под именем моровой язвы или наглой смерти; немало запорожцев погибло от нее.

Зимою на Низу было не лучше: лютая стужа, метель и стаи озлобленных от голода волков делало ужасным положение путника в степи, где, кроме волков, не показывалось ничего живого, а тишину нарушал только ветер, с ревом перегонявший сугробы снега с одного места на другое.

Если ко всему этому прибавить, что запорожцы обыкновенно находились или в поисках, или на охоте в плавнях, в соседстве с непримиримыми врагами – татарами, то станет понятно, что жизнь казака на Низу была сурова и полна лишений. Вообще, уйти за пороги на Низ – значило подвергнуть себя многим лишениям, которые мог выдержать только человек с крепкой натурой».

Вот на этой земле и появилась крепость украинских казаков – Сечь, Запорожская Сечь.

Первая казацкая крепость, ставшая прообразом Запорожской Сечи, была построена в 1550-х годах на днепровском острове Малая Хортица православным князем Дмитрием Вишневецким, позднее прозванным или отождествлявшимся запорожцами с украинским народным героем казаком Байдом. Князь, потомок и Рюриковичей, и Гедиминовичей, в 1550 году был назначен польским королем старостой черкасским и каневским. Он собрал и объединил разрозненные казацкие отряды, совершил несколько походов в Крым и в 1553–1556 годах построил первый форт на Малой Хортице – «город напротив Конских Вод». Многие историки называют его колыбелью украинского казачества. Казаки назвали его своим гетманом. До этого предводители казачьих отрядов назывались атаманами. Это слово, вероятно, тюрского происхождения, означало выборного предводителя; войсковой атаман считался главным начальником войска. Позднее у запорожцев главой войска стал кошевой атаман. Само слово «гетман» (польское hetman, чешское hejtman, немецкое hauptman) означало, начальник, предводитель». В Чехии в период гуситских войн именно гетман руководил таборитскими войсками. В Польше и Литве гетманами первоначально назывались командующие наемными войсками, позднее, с XVI века, пожизненное звание гетмана носили командующий всеми вооруженными силами государства – великий гетман, и его заместитель – польный гетман. Именно с первого казацкого командующего Д. Вишневецкого гетманами стали называть выборных глав реестровых и запорожских казаков.

Первые запорожцы взяли турецкую крепость Исламкермен и пушки оттуда встали на хортицких камнях, охраняя запорожский кош. Хан дважды осаждал Хортицкую крепость, но взять ее не смог. Запорожцы ушли сами, когда кончились еда и боеприпасы. Выдающийся украинский историк ХХ века Н. Полонская-Василенко писала: