Наставник и чудотворец - [41]

Дал мне Дедушка маленькое келейное правило: тридцать раз „Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную“; десять раз „Пресвятая Владычице Богородице, спаси мя“; десять раз „Святый Ангеле, Хранителю мой, моли Бога о мне“ и десять раз „Вси святии, молите Бога о мне“. Причем прибавил: „Как ты скажешь: „Вси святии, молите Бога о мне“, — так все святые скажут на небе: „Господи, помилуй“ — и будет тебе приобретение“.

Примерно в то же время, в 1927 году, посещала отца Нектария и мать Мария. Она писала своей сотаиннице матери Николае в Бар-град, что получает утешение от старца, но что поездки в Холмищи весьма трудны. „Святками я видела батюшку, — писала она. — Слабенький, маленький стал на вид, но духовная мощь слышится в каждом произнесенном им слове. Голосок при пении совсем юношеский. На мысли отвечает — страшно и подумать. Осенью частенько прихварывал батюшка. К Рождеству был лучше, а потом опять прихварывал. Скоро будет годовщина, как я пешком, в полую воду, сорок две версты шла к нему, тридцать две версты шоссейной дорогой, а десять верст проселочной. Эти десять верст шла десять часов: одну ногу вытянешь из полуаршинной глинистой топи, другая ушла еще глубже, а то без сапог выскакивает. Ничего — дошла».

Немногим более чем за год до кончины великого оптинского старца отец Адриан с матушкой Евгенией приехали в Холмищи. Их жизнь в Ромнах была нарушена — храм закрыли, отца Адриана выслали. Он приютился с семьей где-то в Киеве, не знал, как быть ему дальше, и за разрешением этого вопроса приехал к отцу Нектарию — сначала один, потом вызвал матушку телеграммой (по благословению отца Нектария). Старец послал отца Адриана в село Плохино, где должны были произойти выборы священника. Он поехал и служил там с двумя другими священниками, а было как раз Прощеное воскресенье. Из трех священников община выбрала отца Адриана. «Мне ужасно было тоскливо, — пишет матушка Евгения, — что придется жить в этой захолустной деревне... Решили доехать опять к батюшке за окончательным решением. Батюшка подробно расспросил обо всем отца Адриана, что не понравилось ему там и вообще как все было, но ничего не сказал. Спросил меня, хочу ли я в Плохино. Я сказала, что ничего не знаю, а как он скажет, так пусть и будет, но сама приходила в ужас при мысли, что нужно будет жить в Плохине. Батюшка похвалил меня за мое послушание, ушел в свою комнату, потом вышел, неся в руках маленький крестик на шейной цепочке. Помолившись словами: „Да будет крест сей легок рабе Твоей Евгении“, батюшка надел мне его на шею, сказав, что это его крестик. Мне стало очень радостно и приятно, невольно утвердилась мысль: „Да будет все так, как Господу угодно, на все Его святая воля“. Верилось, что за молитвы батюшки будет все как нужно нам.

Началась первая неделя Великого поста. Отец Адриан ежедневно читал канон святого Андрея Критского, утром — часы. Все говели, готовились к воскресенью. Но все-таки мы не знали, что нам делать дальше и даже куда ехать. Батюшка ничего нам не говорил. Правда, я думала, что, очевидно, старец сам не знает, как решить нашу судьбу, что, вероятно, Господь ему еще не открыл, но все-таки временами находило уныние, тем более что условия для жизни в Холмищах были очень тяжелы. Вдруг в четверг говорят, что приехали из Плохина за отцом Адрианом. Мы взволновались, идем вместе к батюшке: Андрей Ефимович, мы с отцом Адрианом и приехавший староста из Плохина. Батюшка всех усадил и вдруг заявил: „Отец Адриан в Плохино не поедет“. Стал объяснять старосте, что у них неправильно производились выборы, что нет подписей, говорил о том, что некоторые хотят своего диакона; вообще о том, что у них в приходе нет единодушия, а, наоборот, интриги. Батюшка так поразил старосту своею осведомленностью в их делах, что сразу начал спрашивать: „Как мне молиться за исчезнувшего сына — как за живого или как за мертвого?“ Батюшка велел отслужить акафист святителю Николаю Чудотворцу и ждать к себе сына. Я страшно обрадовалась, что в Плохино ехать не надо... В воскресенье приезжал отец Досифей (Чучурюкин) из Козельска, отслужил обедницу, мы все причастились, поисповедовавшись у батюшки. Но вот началась вторая неделя Великого поста. Нам надо было уезжать уже, но куда? Батюшка решил, что отцу Адриану — в Киев, а мне пока пожить, до тепла, в Ромнах, а там надо думать о том, чтобы и детей перевозить в Киев. И так мы уезжали от батюшки все-таки с некоторым определением, и думалось: что же будет тогда, когда батюшки не станет? Кто будет решать все наши вопросы?..

В июне 1927 года еду в Холмищи с одной киевлянкой, которая давно собиралась к батюшке. Прожили лето под Киевом всей семьей — что же дальше делать, куда ехать? Можно ли возвращаться в Ромны? Там православным людям оставили одну только кладбищенскую церковь. Отца Адриана зовут туда, но ведь люди не понимают, что ГПУ потребовало от него подписку о невыезде. Приезжаем на станцию Думиничи. Подвод нет. Решаем идти пешком двадцать пять верст. Дорога для нас, конечно, оказалась трудной. Пришлось несколько раз разуваться и переходить ручьи вброд. Кроме того, мы часть пути шли лесом, спросить было не у кого, и потому пришлось сделать много лишнего, так как мы сбились с прямой дороги. Приходим в Холмищи и узнаём, что батюшка никого не принимает: было местное ГПУ, которое требовало от него прекратить прием. Грустно. Сидим на крылечке того домика, в котором живет батюшка, видим свет в его окошечке и знаем, что к нему нельзя. Все-таки батюшку упросили нас благословить. Молча, с каким-то особенным благоговейным чувством, приняли мы это благословение. Пошли ночевать напротив... Тут как раз пришел отец Тихон (местный священник), я его упросила подождать немного, а сама взяла тетрадку и стала в ней писать вопросы, оставляя место для ответов. С этой тетрадкой по моей просьбе отец Тихон пошел к батюшке и записал ответы. Батюшка ответил на все вопросы... Вечером батюшка прислал Марию Ефимовну ко мне сказать, чтобы я не огорчалась и не печалилась, ехала бы обратно и его бы простила!.. Написала ему еще записочку, просила помолиться о нашем путешествии, так как меня пугала мысль идти пешком. За молитвы батюшки удалось нам поехать. Как только мы вышли из села, нас обогнала подвода и довезла нас до станции.