Наставник Его Величества - [39]

Глава 31-40

Глава 31

Когда каждый день расписан по часам и минутам с утра и до вечера, то такие дни не идут, а летят. Если выдаётся свободное время, которым ты можешь располагать, как тебе вздумается, то это время идёт очень медленно. Так и учёба в училище, дни летят быстро, а время до увольнения идёт медленно.

Увольнения, конечно, были полностью отданы ААА. Мы обошли все выставки, ходили в театр, посещали вечеринки студентов-медиков, и я в медицинской компании был уже свой.

На одной вечеринке меня попросили почитать стихи на манер поэта Сергея Есенина, который рано ушёл из жизни с типичным для творческих людей диагнозом «цирроз печени».

— Жаль, что вам не удалось повстречаться с ним, — сетовали любители изящной словесности.

Я им прочитал одно стихотворение под Есенина, которое я во второй своей жизни послал на оценку Есенину и снова получил шквал аплодисментов.

Скажу — совсем я не Есенин,

В Рязани в жизни не бывал,

Но помню в доме деда сени

И лестницу на мягкий сеновал.

Мне снится милая Россия,

Она, как мама, а, бывает — мать,

У русских всюду ностальгия

И жажда землю целовать.

Поёт задорно русская берёзка,

Как девушка в узорчатом платке,

И со ствола от сока слёзку

Слизнул мужик в суконном армяке.

Мягка у нас трава у леса,

Дрожит всегда осины лист,

И ёлочка, как юная принцесса,

И дуб, как оперный артист.

Пришли в Россию перемены,

Но неизменна русская душа,

Дождусь и я последней смены,

Пойду домой с работы не спеша.

Переписки с Есениным не получилось, но ответ на своё письмо я получил и там не было ни слова о том, что я написал, зато было написано о том, что больше всего занимало известного поэта.

Расскажу вам про сало и водку,

Это вам не шашлык для вина,

После бани не выпьешь ты стопку,

Грипп, простуда, здоровью хана.

Если орден за что-то получишь,

Нужно водкой награду обмыть,

Враз засветит серебряный лучик,

Сразу видно героя страны.

Если сын народится иль дочка,

Это праздник для каждой семьи,

И вина выпивается бочка,

Начинают в обед и кончают к семи.

И любую для дома покупку

Не обмыть за столом — это грех,

Враз порвёшь сапоги или куртку

И на шубе повылезет мех.

И на свадьбе, то дело святое,

На десятом свалиться тосте,

Чтобы счастье жило молодое,

Им с сорокой привет на хвосте.

И поминки проходят как праздник,

То при пляске порвётся баян,

И покойник большой был проказник:

Мы потомки больших обезьян.

Так всегда по России ведётся,

Где веселие — там питиё,

Будет водка — и повод найдётся,

И все горе идёт от неё.

Это стихотворение я не читал студентам. Я вообще не видел его в сборнике сочинений, изданных после смерти поэта. Возможно, что оно и написано было под возлиянием и улетело ко мне вместе с письмом, а я не бегал и не кричал:

— Смотрите, у меня есть стихотворение, собственноручно написанное Есениным.

Я даже не знаю, сохранилось это письмо или нет. Возможно, лежит где-нибудь в моей старой квартире, если она ещё существует. Я много раз проходил мимо квартиры недалеко от Главного штаба, но не находил в себе сил зайти в неё. Вдруг там живут чужие люди и им абсолютно всё равно, кто там жил и куда делись все вещи у двух людей, у которых не было никаких родственников и наследников.

Незадолго до окончания учебного года у меня представилась такая возможность. Я зашёл в свою квартиру один. С ААА я это сделать бы не смог, чтобы не вносить дальнейшую путаницу в мою личность, которая как по волшебству из двенадцатилетнего мальчишки выросла в двадцатитрёхлетнего юношу.

Глава 32

Я подал по команде рапорт с просьбой разрешить мне сдачу экзаменов экстерном за весь курс Николаевского кавалерийского училища.

Рапорт прошёл долгий путь по инстанциям и, наконец, меня вызвали в Главный штаб, чтобы вместе с представителями Управления военно-учебных заведений решить, действительно ли я способен к сдаче экзаменов за весь курс училища.

Практически мне был устроен предварительный экзамен по всем изучаемым предметам. В Главный штаб я прибыл в одиннадцать часов до полудня, а возвращался в училище в пять часов после полудня. Экзамен я сдал, так как получил разрешение на сдачу экзаменов экстерном за курс училища. Но экзамены придётся снова сдавать в училище представительной комиссии, чтобы все юнкера могли видеть весь процесс, и чтобы все знали, как можно стать офицером при успешном освоении учебной программы.

Проходя мимо дома, в котором мы жили вместе с Марфой Никаноровной, я увидел свет в окне гостиной нашей квартиры. Практически механически я завернул к подъезду и вошёл в него.

В подъезде сидела консьержка лет семидесяти или старше, но я её помнил, совершенно молодой.

— Вы к кому, господин военный? — спросила она меня.

— В двадцать пятую, — сказал я и козырнул ей так же, как козырял всегда из уважения к нашей домохранительнице, которая как цербер блюла вверенный ей подъезд.

— Пожалуйста, проходите, — сказала консьержка и перекрестилась.

Я подошёл к своей квартире и нажал кнопку звонка.

Дверь мне открыла женщина лет сорока с небольшим и вопросительно посмотрела на меня:

— Вы к кому?

— Мне нужна Марфа Никаноровна Туманова-Веселова, — сказал я.

— Её нет, — сказала женщина, — а вы кто?

— Я — Ангел, — сказал я.

— Проходите, — сказала женщина и шире открыла дверь.