Настанет час - [18]

— Сколько еще мне придется оставаться здесь?

Джон выпустил ее из объятий и, не говоря ни слова, подошел к окну спальни. Прилегающая к башне местность просматривалась как на ладони, ни один человек или машина не смогли бы приблизиться не замеченными. Джон не сомневался, что посланцы Харолда приняли его ложь за чистую монету. Но рано или поздно выяснится, что ни в какую Австралию Хелен не уезжала. А когда Харолд узнает, что беглянка не возвращалась и домой, то… О том, что может произойти, Джон не хотел даже думать. Он надеялся в течение ближайших двух дней собрать воедино все компрометирующие Харолда данные и с их помощью заставить своего бывшего шурина раскошелиться.

Джон еще раз посмотрел в окно на ярко-голубое небо и покрытые снегом холмы. Безмятежный зимний пейзаж резко контрастировал со штормовыми облаками, сгустившимися на горизонте его жизни. Скандальный развод Луизы затронул интересы всей семьи Хантингтон, включая родителей. Что же касается Хелен…

Джон отошел от окна, приблизился к Хелен и, взяв ее руки в свои, рассказал, что собирается предпринять против Харолда.

— Но это сработает? И насколько это опасно? — спросила она с дрожью в голосе.

— Надеюсь, сработает. Это будет не самое безопасное дело в моей жизни, — криво усмехнулся Джон, — но я обязан сделать это ради Луизы и ее девочек. Мне очень жаль, что я втягиваю и тебя в эту историю. Но если бы не ты, я бы никогда не узнал о том, что Харолд собирается обмануть американцев.

— Ты мог бы узнать об этом от Тифани, — возразила Хелен.

— Сомневаюсь. С тобой она поделилась, потому что у тебя дар располагать к себе людей. Ты способна отдавать людям свою любовь и тепло, и они платят тебе доверием. — Заметив хмурое лицо Хелен, Джон мягко спросил: — Что такое?

— Я волнуюсь за Тифани. Если Харолд узнает, что она проболталась мне…

— За нее не бойся, — уверенно сказал Джон. — В данную минуту ее родители, возможно, уже едут в Лондон за своим ягненочком. Я послал им письмо, в котором сообщил, что Харолд не тот человек, за которого можно отдать единственную дочь, и посоветовал им поглубже покопаться в прошлом кандидата в зятья. К примеру, можно ли положиться на человека, который намеренно оставил своих детей практически без средств к существованию?

— Харолд по почерку легко установит, кто автор письма. — У Хелен от страха округлились глаза.

— Никогда, — рассмеялся Джон. — Видишь ли, у меня очень неразборчивый почерк, поэтому из уважения к тем, кто вынужден читать мои послания, я печатаю их на машинке.

— Джон, я все равно дрожу от страха! Если уж Харолд не поленился прислать в эту глухомань людей, чтобы найти меня…

— Да его заставила сделать это уязвленная мужская гордость! — Джон старался развеять волнение Хелен. — Ты же выставила его перед американцами круглым дураком, накормив своим пудингом. Может случиться, что люди Харолда, приходившие сюда, будут следить в ближайшие дня два за домом, так что тебе придется посидеть в заточении, пока им не надоест это занятие и они уберутся восвояси. Поездку в магазин за одеждой придется отложить. Минуту, — сказал он вдруг, словно вспомнив о чем-то, и решительно направился к стенному шкафу. — Вот, — радостно воскликнул Джон, распахивая дверцы шкафа, в котором висела женская одежда. — Не знаю, подойдет ли тебе что-нибудь, но можешь перемерить хоть весь гардероб.

Однако Хелен уже не слушала его. Она опустила голову, чтобы Джон не мог видеть ее лица. Унижение и злоба закипали у нее в душе. Как можно быть такой наивной и вообразить Бог знает что? Джон совершенно по-другому смотрит на их отношения, если смеет запросто предлагать ей одежду женщины, которая обитала в этой самой спальне и, конечно, в его постели.

— Что случилось? — растерялся Джон.

— Я не могу надеть платье, принадлежащее другой, — сказала Хелен ледяным тоном.

— Другой… — повторил Джон в полном недоумении. Но, быстро сообразив, в чем дело, улыбнулся. — Думаю, Луиза не будет возражать.

— Луиза?.. Так это ее одежда? — В голосе Хелен слышалось явное облегчение.

— Ее, ее, — заверил Джон. — Моя сестрица теперь, увы, не такая стройная, как ты, но, возможно, что-нибудь подходящее найдется. Да, кстати, — с наигранной строгостью добавил он, — кроме Луизы и ее девочек, ты — единственная женщина, которая… Черт! — досадливо проворчал он, когда зазвонил телефон в гостиной. — Извини, но мне придется взять трубку, так как я жду ответа на свой запрос по делам Харолда.

Что он хотел сказать? — мучилась вопросом Хелен, когда Джон вышел. Что я единственная женщина, кроме его сестры и племянниц, которую он пригласил сюда? Или я единственная, кому он предложил гардероб сестры?

Прекрати, одернула она себя, не выдумывай того, чего Джон не собирался говорить. Но Хелен вынуждена была признать, что никогда еще не желала ничего так страстно, как остаться здесь, в этом доме-башне, с Джоном.

Ей казалось, что чувства, которые она питала к нему, когда они впервые встретились, давно развеялись под напором несчастий. Но прошедшая ночь и сегодняшнее утро доказали, что они никогда не умирали, а лишь затихли в ожидании подходящего момента, чтобы затем расцвести в полную силу.