Насмешник - [135]

Когда генерал-губернатор решает, что обед несколько затянулся, он велит одному из присутствующих районных комиссаров поставить пластинку с «Песней смерти» из «Кинг-Конга».

21 марта. В это утро на Миранделлас проходили скачки. Еще была жива память о том, как на том месте, где сейчас построен ипподром, охотились на львов. Лошадь Джона участвовала в забеге. Оставив его со священником на ипподроме, я и Дафни поехали в туземную резервацию на поиски миссионера иезуита, о котором я слышал в Англии. Тогда он не знал о том, что его брата послали в Ньясаленд главой комиссии, которая должна была расследовать произошедшие там беспорядки.

В Солсбери видишь мало африканцев; здесь их, похоже, меньше, чем в Лондоне. В крупных магазинах чернокожие работают швейцарами, и белые продавщицы отвратительно грубы с ними. Они грубы и с белыми покупателями, поскольку изо всех сил стараются показать, что Бог создал всех белых равными. Получающий немалые деньги водопроводчик, придя по вызову в частный дом, рассчитывает, что его пригласят за семейный стол вместе со всеми. У него есть чернокожий помощник, получающий гроши, который ждет его, сидя на корточках во дворе. Здесь так же, как в Англии, сторонники расовой дискриминации — это те, чью работу многие негры могут сделать лучше.

История Южной Родезии складывалась иначе, чем, скажем, история Уганды или Ньясаленда. Здесь белые появились как завоеватели; там — по просьбе туземцев, искавших покровительства английской короны. Завоеватели не стяжали славы на поле брани, о которой могли бы вспоминать с гордостью, но все же проявили себя благородными рыцарями по сравнению с теми, кто захватывал Австралию и регулярно давал аборигенам отравленную пищу. Завоеванные племена во многих случаях сами недавно были завоевателями. В Африке сила оружия всегда была убедительным аргументом в споре за первородное право собственности.

Турист в Родезии так же редко видит туземцев, как в Америке — настоящих бедняков. (Но в Родезии число туземцев в пропорции ко всему населению больше, чем нуждающихся — в Америке.) У них нет явных племенных отличий. Они не красивы, как масаи, не жизнерадостны, как вачагга, не живописно доисторичны, как вагого. Все одеты в уныло одинаковые рубашки и шорты. На лицах приниженное выражение неудачников, каковы они и есть на самом деле.

Полковник Дэвид Стерлинг, с которым я служил в войну, приехал сюда, чтобы заниматься коммерцией, и был столь подавлен, увидев, в каком положении находятся туземцы, что посвятил последние десять лет попыткам убедить белых поселенцев, что «многонациональное общество» — это не просто клише политиков. Но его «Общество Козерога» повлияло на ситуацию меньше, чем он надеялся.

Едва свернув с главного шоссе, мы с Дафни оказались в таких же пыльных, безотрадных местах, какие окружают Сериму — дорога в колдобинах, низкий кустарник по сторонам, редкие клочки маисовых полей да скопления хижин, — и заблудились; расспросы, где миссия, привели нас к англиканской школе, возле которой играли в футбол дети; учитель дал нам провожатого до миссии. Там тоже играли в футбол, и еще несколько мальчишек плескались в резервуаре с водой. В миссии были четверо или пятеро священников, на всех — рабочая одежда, состоявшая из рубашки и шорт; по крайней мере двое из них были людьми высокоэрудированными. Мы потеряли так много времени, добираясь сюда, что едва успели поздороваться с нашим другом, как уже нужно было возвращаться. Он не скучал ни по Фарм-стрит, ни вообще по Солсбери. Хотя до города рукой подать (если знать дорогу) от Миранделлас, он и его товарищи редко видят других белых, кроме уполномоченного по делам туземцев. Они целиком отдают себя людям племени машона, уча детей в центральной школе и объезжая деревни. Я видел и более одинокие миссии во многих частях света — в Британской Гвиане, например, где в горах остановился у одинокого священника, который приветствовал меня такими словами: «Как я рад! Добро пожаловать! Я жил надеждой, что кто-нибудь появится и удалит мне два больных зуба», — но эта миссия поразила меня своим пронзительно тоскливым видом.

История машона, насколько известно, — это история унижения народа; до появления белых в стране они были жертвой матабеле. Подобно обитателям трущоб в индустриальной Англии прошлого столетия они часто напивались до бессознательного состояния. Безусловно, они обожают играть в футбол и плескаться в воде. Миссионеры говорят, что они проявляют некоторый интерес к религиозным обрядам. Но на человека, походя увидевшего их — по крайней мере на меня, — они производят тяжелое впечатление, от которого нелегко избавиться. Оно давило на меня, когда мы, подпрыгивая на ухабах, неслись обратно к ипподрому, до которого мы добрались как раз к последнему заезду, и потом, когда мчались по шоссе домой.

22 марта. Последняя поездка — на Матопо. Эти знаменитые горы уступают по красоте только Восточному Нагорью, но они намного старше. Пейзажи у Леопардова утеса можно сравнить с прекраснейшими видами в других частях света. Я не знаю ничего подобного Матопо. Это примерно тридцать или пятьдесят миль голых гранитных скал и зеленых долин. Эти места настолько поразили воображение Сесила Родса, что он завещал похоронить себя здесь на пятачке, который назвал «Панорама мира» и определил быть Валгаллой, то есть пантеоном героев страны. Вот почему эти места стали священными для родезийских патриотов. А также для матабеле, которые первыми решили похоронить здесь своего короля, Мзиликази, который вывел их сюда из страны зулусов в 1838 году. Когда белые первопроходцы разграбили королевскую могилу, Родс обнес ее стеной и по всем правилам повинился за совершивших святотатство, принеся в жертву черных быков. Но есть свидетельства жизни здесь людей и до матабеле. Поверхность скал в ущельях покрыта рисунками людей, животных и неопознанных фигур, которые археологи относят к переходной эпохе от, возможно, начала эры христианства и примерно до появления здесь народности матабеле. Существует также предсказание, которому по меньшей мере пятьсот лет и по которому это место находится под охраной знатных семей племени каланга по повелению таинственного божества Млимо, которого американец Бернхем, по его собственным утверждениям, якобы убил. Млимо главным образом посылал дождь и исцелял скот, но сфера его деятельности была шире. Это он в 1895 году подвигнул на мятеж матабеле, которые распространили по стране его культ, обещав им, что пули белых не поразят их, а превратятся в воду — заблуждение, которое за последние сто лет принесло немало горя африканцам в разных, не связанных между собой районах: в Судане, например, и в южной провинции Танганьики. Говорят, жрецы Млимо раскинули свою разведывательную сеть среди всего народа банту аж до самого юга, где он граничит с басуто. Оттуда, из Свазиленда и Бечуаналенда, шли и продолжают идти к нему паломники. Некоторым белым известно точное местоположение пещеры Нджелеле, этих африканских Дельф, но они предпочитают поменьше об этом говорить. Официальный путеводитель сообщает: «Очень многие африканцы считают Млимо могущественным и добрым божеством и серьезно относятся к своей вере в него. По этой причине мы не пишем о точном местоположении пещеры и просим туристов уважать его покой и не искать пещеру самостоятельно. Разумеется, совершенно иное дело посещение Нджелеле по приглашению одного из