Лиаль невольно улыбнулась, открыла глаза, и действительность вернула ее в лошадиное седло. Девушка тяжело вздохнула. Ей помогли спуститься на землю и повели в дом фермера, уже появившегося на пороге. Мужчина внимательно рассматривал незнакомцев, пытаясь понять, ждать ли от них бед.
- Прими на постой, хозяин, - заговорил Офур. – Мы заплатим звонкой монетой. Нам бы поесть и переночевать под крышей, о большем не просим.
- Заходите, - кивнул фермер, с интересом рассматривая Лиаль. – А ведь не парень это, - заметил мужчина.
- Жена это моя, - буркнул Бельвер. – Вопросы остались?
- Нет, господин, - поклонился фермер, пробуя на зуб, полученную монету.
Вскоре путников накормили и выделили комнату под крышей с двумя кроватями. Здесь жили хозяйские дети, но сейчас они спустились вниз к родителям. Лиаль заняла одну из кроватей и пристально наблюдала, как оба ласса укладываются на вторую. Лишь когда они затихли, девушка повернулась на спину, устремив взгляд в потолок, все более скрывавшийся в темноте наступающей ночи. Она некоторое время следила за лунным бликом, но вскоре мысли благородной лаиссы унеслись туда, где сейчас шел Ветер, неся на своей спине одинокого всадника.
Лиа так живо себе представила, как ветер треплет плащ Гаэрда, взметая его полы, закидывает снежными хлопьями, как мужчина щурится, пытаясь разглядеть в начинающейся метели дорогу. Вокруг него трещат скованные морозом деревья, но горячее сердце согревает благородного ласса, не давая ему предаться отчаянию и унынию. Интересно, о чем он думает сейчас? Быть может о теплом крове и сытной трапезе? Или же вспоминает о своем доме и тех, кто там остался? А вдруг он все-таки женат? И сейчас, спеша отдать долг чести своей спасительнице, он думает о той, что ждет его под крышей родного замка. Быть может, она носит под сердцем ребенка Гаэрда, и молодой ласс мечтает скорей увидеть его, взять в руки, прижать к своему сердцу…
От этих мыслей Лиаль почувствовала неприятное жжение в груди. Она вдруг возненавидела и ту счастливицу, которую так ярко нарисовало воображение лаиссы, и большой живот жены Дальвейга. А потом разозлилась, нещадно ругая себя за дурные и злые чувства. Уж ей ли ненавидеть ту, на чьем месте хотелось оказаться самой Лиаль? Отныне и навсегда она лаисса Ренваль, и быть ей супругой того, кого ее душа презирает так исступленно, что сложно даже представить, что когда-нибудь девушке все же придется вынашивать дитя Ландара Ренваля.
«Я влюблен в вас», - вспомнила Лиа. Святые, какая чудовищная ложь! Неужто супруг уверен, что она ему поверила хоть на мгновение? Тогда пусть катится к Нечистому, там ему самое место. Нет-нет, уж коли не дано ей, Лиаль, стать счастливой с тем, о ком печалится ее сердце, то тогда она изберет иную стезю. Обитель добродетельных сестер! Да! Ну, конечно же!!! Это же выход для всех. Когда Лиа присоединится к сестрам, то наместник уже не сможет вернуть ее. А посвятив свою жизнь служению Святым Защитникам, лаисса сможет очистить свое имя и имя рода, что позволит Ригнарду взять в жены достойную девушку. Род Магинбьорн не угаснет.
Эта мысль настолько захватила Лиаль, что она встала с постели и прошлась по маленькой комнатке под потолком, лихорадочно обдумывая, как ей исполнить задуманное. Теперь идея побега от похитителей не казалась ей столь уж неудачной. Нужно только дождаться, когда они приблизятся к любой из обителей, и тогда Лиа помчится к воротам. На крик о помощи сестры не смогут не отозваться. И как только ворота за ней закроются, ее спутники уже не смогут вернуть лаиссу. Гаэрду более не придется идти по ее следу, подвергая себя опасности.
После Лиаль попросит о благословении Святых, которое позволит ей остаться в обители, и тогда известие о том, что лаисса Ренваль стала одной из добродетельных сестер, будет отправлено наместнику и в ее родовой замок. И пусть молодость угаснет среди серых стен, но Лиаль сможет заниматься тем, что ей всегда так нравилось – помогать людям. Ригн летом сыграет свадьбу, Ландар пусть кусает кулаки, а Гаэрд… Гаэрд вернется к своей семье. Он уже в тех годах, когда редкий ласс остается в одиночестве.
- Да будет так, - шепнула Лиаль и вернулась в постель.
Спустя несколько мгновений она уже крепко спала, наконец, найдя успокоение в будущем.
Глава 17
На смену утреннему сумраку пришел белый день. Узкая дорога, более напоминающая широкую тропу, петляла между сугробами, уводя маленький отряд ласса Магинбьорна в сторону Йорди. Лошади задевали сугробы, возвышавшиеся по обеим сторонам дороги, и под копыта им сыпались пушистые комки свежего, еще не слежавшегося снега. Глядя на деревья, убеленные снежными сединами, не верилось, что однажды все это великолепие обернется водой, и на благословенную землю Валимара придет весна.
Солнце, сейчас казавшееся далеким и холодным, согреет землю, подсушит грязь, и земля покроется свежей сочной зеленью, такой же яркой, как глаза Гаэрда Дальвейга, в задумчивости взиравшего перед собой. Глаза ласса не отрывались от узкой белой ленты дороги, едва припорошенной выпавшим на рассвете снегом, скрывшим редкие следы тех, кто успел проехать ранее.
