Наследство за океаном - [27]

Окна стали такими чистыми, что в наличие стекол просто не верилось, покосившиеся и пыльные картины были тщательно вытерты и теперь висели на стене в нормальном положении. Белоснежные занавески досыхали на окне. День выдался очень жарким, и Линдсей была уверена, что шторы успеют высохнуть до обеда.

Несмотря на то что кухня была старая, за считаные часы Линдсей превратила ее в уютную, относительно современную кухоньку, где все стояло на своих местах. Посуда, красиво расставленная в серванте, блестела, стол покрывала чистая белая скатерть. Линдсей с помощью лимона отдраила давно немытый линолеум так, что с пола можно было есть. Этой маленькой хитрости — добавлять лимон в воду для мытья полов — научила девушку мама. Правда, она давно не использовала эту крайнюю меру, так как дома у них всегда был идеальный порядок. Линдсей умудрилась вручную отчистить бетонный порожек, растущие рядом с ним сорняки также пали от руки девушки. Справа от входа Линдсей поставила вешалку для курток и полочку для обуви, из противоположного угла девушка перетащила стальной умывальник, чтобы, зайдя в кухню, можно было сразу помыть руки, не разгуливая по всему дому.

В любом случае, рассуждала про себя девушка, когда вернется Винни, ей не придется разрываться на два дома, имея на руках грудного ребенка, да и к приезду миссис Хазелдин дом не придет в полное запустение. Однако мысль о возвращении матери Юэна и о ее реакции на появление в доме молоденькой девушки пугала Линдсей. Она прекрасно понимала, как ревностно относится любая женщина к своим домашним владениям, поэтому старалась избегать кардинальных изменений в быту поместья Рослочен. Она не могла не отметить, что все в этом доме было сделано с большой любовью, при его строительстве не жалели ни сил, ни денег, а нынешнее его состояние объяснялось отсутствием в доме женщины и последними печальными событиями. Но былое величие и блеск можно было вернуть, пусть начинать приходилось всего лишь с тряпки и щетки.

Линдсей опять начала раздумывать о своем нынешнем положении. Девушка понимала, что после возвращения миссис Хазелдин ее присутствие в доме будет совсем не желательно. Особенно этот вопрос волновал Юэна Хазелдина, он прилагал немало усилий, чтобы переселить ее в Алегзандру. Но что являлось истинной причиной такого жгучего желания — боязнь перемен или же появление на ферме чужих глаз и ушей, — оставалось загадкой.

Тут в кухню вошел Мик со словами:

— Ух, кошмар! Линдсей, только вы сможете мне помочь, ужасно хочется выпить чашечку чаю.

И, с улыбкой глядя на девушку, которая уже снимала кипящий чайник с плиты, поинтересовался:

— Это ничего, что я называю вас по имени? Просто у нас здесь все так друг друга называют, мне кажется, это помогает человеку расслабиться, создается впечатление, что все если не родственники, то друзья.

— Я полностью согласна. Должна признаться, мне это очень нравится, хотя поначалу здорово шокировало. Надеюсь, ваша жена придерживается такого же мнения.

Линдсей нравился Мик, на нее он произвел впечатление человека, прямо говорящего то, что думает. Мик окинул кухню оценивающим взглядом и, присвистнув, сказал:

— Святые небеса! Где я? Линдсей, вы что, волшебница? Да босса удар хватит, когда он это увидит. Он души не чает в своем доме, если бы вы только знали, как он переживает, что дом немного забросили. Овцы, пастбища — это все важно, но для мистера Хазелдина его дом стоит на первом месте.

Свой дом, его дом! Ну, теперь у Линдсей рассеялись последние сомнения насчет того, кем себя чувствует управляющий Рослочена — хозяином, и поместье считает своей собственностью. Впрочем, это неудивительно. Он вкалывал на ферме еще будучи мальчишкой, когда его мама приглядывала за маленьким Нейлом и за домом. Понятное дело, почему он негодует из-за неизвестно откуда взявшихся претендентов на наследство, да еще в таком нешуточном количестве.

Можно только догадываться, каким было выражение лица мистера Хазелдина, когда он узнал, что у Лекса Бредмора есть еще двое детей на другом конце света. А уж когда он перед смертью решил исполнить свой отцовский долг… Скорее всего, Юэн Хазелдин не собирается резать такой аппетитный пирог на множество кусочков, ему нужно все имущество Лекса, и тем более он не желает давать отчет посторонним для него людям на этот счет. Полноправными хозяевами поместья он считает себя и свою мать.

Линдсей поднялась вверх по лестнице. Она не стала заходить в комнату управляющего, а остановилась на пороге, заглянув внутрь. Из окон открывался бесподобный вид на горы, причем пейзажи из других комнат явно уступали этому. Комната не очень отличалась от спальни Лекса Бредмора, такая же просторная, хорошо и со вкусом обставленная. Она объединяла в себе и спальню, и кабинет. Вдоль трех стен тянулись стеллажи с книгами, два мягких кресла занимали место около окна, рабочий стол хорошей работы и бра над ним.

Затем Линдсей зашла в комнату, которая, по всей вероятности, принадлежала миссис Хазелдин. Это была очаровательная спаленка, особый шарм которой придавали полукруглые окна с резными подоконниками, покрытыми слегка выцветшим ситцем. Рядом со стеной стоял добротный стол из розового дерева, большое количество полок с книгами, фотографии сына, дочери, внуков, включая небезызвестную тройню. Спальный гарнитур был из орехового дерева, массивный, старинный. Разглядывая шикарную кровать, Линдсей вдруг засомневалась в том, что это действительно комната миссис Хазелдин. Ведь она была всего-навсего экономкой, и такая спальня была бы для нее слишком шикарной. Но времени на раздумья у Линдсей не было, дел оставалась еще целая куча.