Наследство Уиндемов - [16]

На ее бледном лице отразилась гамма противоречивых чувств: от недоверия до радостного изумления.

— Но мама никогда ничего не говорила мне об этом, сэр, и отец тоже. Я подумала, что ваше обращение ко мне как к мисс Уиндем продиктовано добротой или заблуждением — Напрасно, моя дорогая. Теперь вы — леди, со всеми вытекающими отсюда правами. Вы такая же дочь графа, как и Фанни, и Антония. Ваш папа держал это в секрете, потому что еще не были оформлены до конца бумаги. Я весьма сожалею — так прискорбно, что ваши родители умерли внезапно, оставив вас одинокой, незащищенной, а главное — в полном неведении относительно будущего. Они очень любили вас.

— Да, — сказала она медленно, глядя куда-то поверх его плеча. — Они все исправили… — Она думала об отце. Так, значит, он действительно любил ее? Да, теперь она с уверенностью могла утверждать это. И вдруг вся боль, душевные муки, терзания последних месяцев вылились в душераздирающий крик. Дукесса потеряла самообладание. Страдание, ощущение заброшенности, тоски, одиночества, разрывающие ее душу много месяцев, теперь выливались слезами. Крик перешел в рыдания.

Адвокат, сраженный таким шквалом эмоций, сидел совершенно потерянный.

Наконец Дукесса притихла. Баджи суетился вокруг нее, предлагая воду. Лицо ее распухло от слез, взгляд отражал внутреннюю опустошенность. Все в ее облике взывало к состраданию: она выглядела сейчас маленькой, хрупкой девочкой, совершенно беззащитной.

Мистер Уикс отметил про себя, что никогда еще не видел такой хорошенькой девушки.

— У вас глаза и волосы отца. Я имел честь видеть вашу матушку лишь один раз, но у нее очень запоминающаяся внешность. Ее красота и очарование настолько поразили меня, что я стоял и завороженно смотрел на нее. Не знаю, сколько минут длилось неловкое молчание. Но его прервал ваш папа, вежливо сказав: “Не волнуйтесь, мистер Уикс, ваша реакция меня ничуть не удивляет. Все мужчины с трудом отрывают от нее взгляд…” Вы равны ей по блеску и красоте и теперь наконец-то займете подобающее место в обществе, леди Дукесса. Как странно звучит это имя, но ваш отец просил, чтобы я называл вас именно так, считая, что оно очень подходит вам. Еще он говорил, что вы из тех женщин, которые благодаря своему характеру и красоте способны на многое, только необходимо предоставить им шанс. “И я намерен дать ей этот шанс, Уикс” — это были его слова. Итак, моя леди, вы больше не бастард и не обязаны прозябать здесь в неизвестности. Вы теперь можете делать все, что пожелаете. — Откинувшись назад, он смотрел на нее, весь сияя.

— Но я вполне удовлетворена своим положением. Разумеется, очень приятно, что мои родители поженились, но я не вижу, для чего мне нужно менять свою жизнь и как. Должна сообщить вам, что новый граф Чейз — Марк Уиндем уже приезжал ко мне и предлагал переехать в Чейз-парк. Более того, у него были намерения отправить меня в Лондон на светский сезон и выделить приданое. Я отказалась. Я очень ценю все ваши предосторожности, вы действовали совершенно правильно, не желая предавать это дело огласке. Но Марк никогда не стал бы оспаривать волю моего отца и своего дяди.

— Возможно, — ответил мистер Уикс, делая глоток чая. — Но я не имел права подвергать риску вашу судьбу, хотя и слышал столько превосходных отзывов о Марке: верный друг, бравый солдат, интеллигентный, сдержанный человек. Но теперь у него новая жизнь, другая ответственность и планы. У джентльменов его класса есть свои нормы и правила поведения, и обычная реакция на… Впрочем, оставим это. Надеюсь, что Марк Уиндем действительно человек, достойный восхищения и доверия. В любом случае, сейчас он уже ничего не сможет изменить — ваше положение абсолютно надежно. — Кашлянув, он поднялся и широко улыбнулся ей:

— Еще раз примите мои поздравления, мисс. Теперь вы — наследница.

Чейз-парк

Декабрь 1813 года

Спешившись перед домом, Марк передал уздечку Стенли своему любимому конюху Лэмбкину.

— Почисть его хорошенько, Лэмбкин. Стенли досталось сегодня. Видишь, как тяжело он дышит?

— Слушаюсь, милорд, — отозвался Лэмбкин, обожавший не только Стенли, но и землю, по которой тот ступал своими копытами. Он похлопал жеребца по носу, ласково приговаривая:

— Ах, прекрасная бестия, его сиятельство задал тебе сегодня знатную трепку, да?..

Марк улыбнулся и пошел к дому. Был теплый день, солнышко ярко светило, задевая и окна его спальни, хотя стояла середина декабря. Но его ждал отнюдь не отдых, а масса разных бумаг и дел. Для англичанина, йоркширца, его положения и ранга не существовало такого понятия, как хорошая погода. Он поделился этими грустными соображениями со своим камердинером Спирсом, вышедшим ему навстречу из дома…

— Вам надо поскорее освободиться от костюма для верховой езды, сэр. Надеюсь, вы позволите мне позаботиться о нем? Эти коричневые бриджи и прекрасный голубой жакет неплохо послужили вам сегодня утром. Полагаю, вы смотрелись достаточно стильно?

Пожав плечами, Марк осмотрел свой наряд. На нем был военный мундир, оставшийся от зимнего похода в Португалию. Рукава на локтях так блестели от изношенности, что, казалось, готовы были лопнуть в любой момент.