Наследство Уэстмера - [2]

Церковь была переполнена, присутствующие на погребении выглядели печальными, но потом, когда друзья и дальние родственники разъехались и семья собралась в Палгрейве, чтобы позавтракать и ознакомиться с завещанием, все начали шепотом обсуждать вопрос наследства.

– Не понимаю, почему возникли разногласия по этому поводу, – сказала Белла, обращаясь к деду на обратном пути из Палгрейва в Уэстмер. – Мне кажется, что сэр Джон всем распорядился очень правильно. Эдуард получает титул и поместье. Так и должно быть. Об остальных он тоже позаботился: троим мужчинам ежегодная рента и щедрые подарки дамам. Даже слуги не забыты.

– Конечно же, все довольны, – проворчал граф. – Но их беспокоит не поместье Джона. Они уже положили глаз на мое наследство, не говоря о титуле.

– Ваше? – удивилась Белла.

– У меня нет ни сына, ни внуков. Моим наследником был брат. Теперь, когда он умер, они слетелись, словно стая грифов, ожидая, когда я тоже загнусь.

– Ой, дедушка, я уверена, что это не так, – воскликнула Белла. Она не могла себе представить, что кто-нибудь из четырех троюродных братьев может оказаться таким корыстным. – Они просто тревожатся о вашем здоровье, вот и все.

– О, разумеется, – усмехнулся дед. – Придется мне жить вечно, чтобы разрушить их планы.

– Я надеюсь, что вы проживете очень долго, дедушка.

– Милое дитя, я-то знаю, что только ты этого хочешь. – Выглянув из кареты, он внезапно переменил тему разговора: сказал, глядя на унылый пейзаж, что ждет не дождется весны, когда на полях зарезвятся новорожденные ягнята. Белла сделала вывод, что умирать он пока не собирается.

Дед больше не возобновлял этого разговора, и жизнь потекла обычным чередом. Каждый день он завтракал у себя в комнате, затем следовал неторопливый туалет, после чего он спускался вниз в маленькую гостиную. Затем, если позволяло самочувствие, объезжал верхом поместье и беседовал с управляющим. Иногда его сопровождала Белла, и они в карете наносили визиты соседям. Обедали обычно в три, а ужинали в семь, после чего дед удалялся к себе и ложился спать. Каждое воскресное утро они ездили в церковь в деревню Уэстмер. После службы граф останавливался обсудить с пастором проповедь. Домой они возвращались как раз к обеду.

Помимо составления ежедневного меню с Мартой в обязанности Беллы входило написание писем для деда и чтение ему «Морнинг пост» и «Тайме», которые регулярно присылали из Лондона. Он также подписался на «Политический журнал», чтение которого, правда, часто заканчивалось взрывом негодования. Белла недоумевала: зачем просить ее читать ему вслух, если радикальные взгляды так сильно его раздражали? Граф называл это «ничтожным вздором», но у него была привычка не соглашаться ни с кем просто из-за любви к спору.

Когда Белла бывала свободна от услуг, оказываемых ею деду, она гуляла, занималась благотворительностью, шила и вела дневник. Ей нравилось записывать свои впечатления от людей, подмечать их слабости, а также следить за сменой времен года: отметить, когда пошел первый снег, первое кукование кукушки, день жатвы и день, когда замерз пруд и все встали на коньки. Она описывала незначительные домашние дела и деревенские новости: кто рожает, кто умер и кто за кем ухаживает.

Она читала ежемесячный дамский журнал и брала в библиотеке последние вышедшие романы. Она даже сама начала писать роман о безответной любви, где было много таинственных дуэлей и опасных приключений. Это помогало преодолевать скуку однообразной жизни. Ей хотелось, чтобы случилось что-то волнующее.

Долго ждать ей не пришлось. Как только они закончили завтракать, граф встал, оттолкнув Сильвестра, когда тот подбежал, чтобы ему помочь, и, повернувшись к Белле, сказал:

– Пойдем со мной. Я хочу, чтобы ты написала несколько писем.

Она последовала за ним в библиотеку, где дед опустился в кресло у камина.

– Вы не очень хорошо выглядите, дедушка. Может, сегодня этим не заниматься? – спросила она.

– Нет, я и так слишком долго это откладывал.

– Хорошо, но, если устанете, мы прекратим.

– Хватит суетиться, дитя. Достань письменные принадлежности. Я хочу написать четыре письма.

– Четыре? – изумилась Белла, усаживаясь за большой, покрытый кожей письменный стол и доставая из ящика бумагу и перья.

– По одному для каждого из моих внучатых племянников. Их адреса тебе известны.

– Да. – Она обмакнула перо в чернила и приготовилась.

– Ну, начинай. «Дорогой» и так далее, – произнес граф. – Не имеет значения, с кого ты начнешь, – все письма одинаковые. «Прошу тебя незамедлительно посетить меня в Уэстмер-Холле в четверг, 20 марта, в два часа дня».

– Дедушка, почему так срочно? – осмелилась вставить Белла. – Двадцатое – это всего через три дня.

– Да они прибегут высунув язык… вот увидишь. – Он засмеялся.

– Почему вы хотите принять их всех сразу? Вы же устанете.

– Это утомит меня меньше, чем общаться с каждым в отдельности. И к тому же они не смогут начать спорить друг с другом по поводу того, что я им сообщу.

– Что вы им сообщите, дедушка?

– Мое завещание.

– Но это… – Она в ужасе замерла. – О, пожалуйста, только не говорите, что вам плохо.

– Я стар, Белла, и думаю о том, что мне необходимо сделать, чтобы примириться с прошлым и обеспечить будущее. Твое будущее.