Наследство Твердыниных - [13]

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Говорю, хорошо будет… (подаёт ей перо) Ну!..

К л а в д и я   А н т о н о в н а  (подписывает).

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч  (быстро свёртывает бумагу). Завтра же с Олинькой можешь ехать в Красный Яр. И деньги получишь, и всё…

К л а в д и я   А н т о н о в н а.  Да неужто! Ах, братец!.. Ах, спасибо вам!.. Да вы шутите, может?

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Верно говорю. Ступай – скажи всем. А мне Васильевну пришли.

Клавдия Антоновна быстро уходит. Прокопий Романович вынимает бумагу, читает её. Медленно свёртывает и снова кладёт в карман. Из левой двери с шумом входит Паранька.

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Паранька!.. (Она с грохотом устанавливает посуду и не слышит.) Слышь, что ли?.. Паранька!..

Подходит к ней и дёргает сзади за платок.

П а р а н ь к а.  Ну что тебе?.. (Поправляет платок.)

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Серёжки купить?

П а р а н ь к а  (фыркает и хочет идти).

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Говори – дура!

П а р а н ь к а  (снова фыркает и хочет идти).

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Ишь, какая красавица! (Смеётся.) Купить, что ли, на радостях… Для такой не жалко… Чего молчишь?..

П а р а н ь к а.  А чего сказывать?

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Ишь, деревенщина. (Смеётся.) Замуж пойдёшь за меня?..

П а р а н ь к а  (фыркает).

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  По рукам, что ли?

П а р а н ь к а.  Больно страшный ты… да старый…

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Ты не смотри, что старый… Старик-то лучше: дома сидит.

П а р а н ь к а  Нужен ты мне. (Хочет идти.)

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч  (расставляет руки). Не пущу… вот и попалась! (Смеётся.) Что?.. что?.. (Смеётся.)

П а р а н ь к а.  Ан пустишь!

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Ну-ка!

П а р а н ь к а  (быстро отталкивает его и убегает).

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч  (смотрит ей вслед). Деревенщина!..

Входит Анна Васильевна.

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Звали, Прокопий Романович?

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Ну, Васильевна, – я хозяин теперь.

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Подписали?.. Вот и слава Богу.

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Завтра в Красный Яр отправлю их. Насчёт Симочки с тобой поговорить хотел. Надо бы и его ненадолго отправить, пока с Андреем покончу.

А н н а   В а с и л ь е в н а  (неожиданно начинает плакать).

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Ты постой хныкать-то. Не навсегда ведь.

А н н а   В а с и л ь е в н а  (плача). Не о том я, Прокопий Романович. Несчастная я… Сама хотела об этом просить вас…

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Да ты что? Не пойму что-то, сказывай толком.

А н н а   В а с и л ь е в н а  (быстро перестаёт плакать). А то, Прокопий Романович, что лучше пускай, коли так, в деревне живёт, чем срам такой делать.

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Толком сказывай.

А н н а   В а с и л ь е в н а.  С Сонькой спутался он – вот что!

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч  (в изумлении). С Андрюшкиной невестой?

А н н а   В а с и л ь е в н а.  С ней.

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Ты в уме, Васильевна?

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Видела… сама видела… (Плачет.)

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч  (разражается хохотом). Сама, говоришь… видела… (Хохочет и кашляет.)

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Не хочу я, чтобы он здесь жил… видеть я их вместе не могу…

П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч.  Так, так… Завтра же с ними отправлю… А ты бы Андрюшке шепнула. Понимаешь? Пусть их погрызутся… (Смеётся.) Дела!.. (Собирает на столе книги и уходит.)

Длинная пауза. Анна Васильевна сидит в прежнем положении и плачет. Входит Андрей Иванович.

А н д р е й   И в а н о в и ч.  Васильевна… где Симочка? Ты слышала, Васильевна?.. Господи, что же это теперь…

А н н а   В а с и л ь е в н а  (оправляясь). Или опять случилось что?

А н д р е й   И в а н о в и ч.  Маменька подписала… Понимаешь ты, Васильевна… Теперь я с Прокопием один должен… Я же не могу, Васильевна… Ах, Господи… куда ж это Сима ушёл?

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Вы не расстраивайтесь, Андрюшенька. Всё обойдётся. Из чего вам расстраиваться?

А н д р е й   И в а н о в и ч  (бессильно опускается на диван).

А н н а   В а с и л ь е в н а.  И теперь Прокопий Романович всё равно за хозяина.

А н д р е й   И в а н о в и ч.  Не понимаешь ты, Васильевна, – всё теперь погибнет…

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Зря расстраиваете себя.

А н д р е й   И в а н о в и ч.  Я думал, всё по-хорошему устроится. Дядюшка уступит… а теперь всё в его руки. Ты знаешь, Васильевна, он хуже дедушки. Дедушка в рабстве нас держал – сам зато крепкий был, большой был человек. Я всё же любил его, хотя и боялся при нём слово сказать… Прокопий всем жизнь отравил. Всех измучает… Проклятые это деньги, Аннушка. Всё равно что нет их… а бежать не дают. Разве мы свободные люди? Хуже арестантов!..

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Послушайте моего слова, Андрюшенька: привыкнете, и всё пойдёт, как при дедушке.

А н д р е й   И в а н о в и ч.  Нет, Аннушка, больше этому я не верю. Миру не бывать. Одно осталось теперь: пробовать нам с Симой дядюшку одолеть. Без моего согласия он ещё не хозяин.