Наследство разоренных - [89]
— Отпустите меня, — взмолился Бижу.
Один из патриотов дико заржал, содрал с веревки вывешенную на просушку ночную рубашку.
— Куда, куда! — заквохтала какая-то беззубая старуха, очевидно, хозяйка рубашки.
— Замолкни, мы тебе другую купим. Человек из Америки приехал, а ты хочешь отослать его домой голым!
Всеобщее веселье.
И Бижу отпустили.
Он понесся по джунглям, преследуемый собаками, такими же развеселыми, как и их хозяева. Собаки вскоре отстали, вернулись домой. Совсем стемнело. Бижу в изнеможении опустился на толстый древесный корень. Голый, без багажа, лишенный всего, лишенный гордости; самоуважения. Вернулся из Америки беднее, чем отправился туда.
Напялил рубашку. Выцветшие розовые цветы, широченные рукава, рюшечки, оборочки… Долго выискивала хозяйка эту рубашку в куче старья на рынке.
Зачем он уехал? Кто его гнал из Америки? Он вспомнил Хариша-Харри:
«Не пройдет колено — возвращайся в Индию… Вылечишься — снова вернешься».
Мистер Каккар предупреждал его: «Попомни мое слово, Бижу; в ту же минуту, как прибудешь, начнешь думать, как бы оттуда снова смыться».
А вот и Саид-Саид при своей вечной улыбке. Последняя встреча с ним.
— Ах, Винсу, какая девушка! К Луфти сестра прихать из Занзибара. Я как увидеть, сразу Луфти сказать: «Ой, Луфти, вот это да-а!»
— Но ты женат.
— Ай, женат, что за беда! Через четыре года «зеленая карта» в кармане, развод, и снова женат. А пока в мечеть. Эта девушка… Она…
Бижу слушает.
Саид задыхается от восторга.
— Она…
Бижу ждет.
— Она чистая! Она пахнуть! И размер четырнадцать! — Саид изображает Ладонями размер своей мечты. — Лучший размер! Я к ней даже не прикасаться. Я себя вести. Купим домик в Нью-Джерси. Я на курсы авиамехаников ходить.
Бижу безутешен. Боится темного леса, боится, что эти догонят его и убьют, ужасается тому, что он наделал. Жалеет вещи, купленные в Америке, скорбит о пропавших деньгах. Проснулась и боль в колене, ушибленном на кухне кафе «Ганди».
Глава пятьдесят третья
Лягушки безумствуют и в Чо-Ойю. В джхора, в папоротниках, на грядках, в водонапорном баке, поднятом выше деревьев. Уже темно. Повар стучится в дверь судьи.
— Что там еще?
Повар открывает дверь, держится за нее обеими руками. Он пропитан алкоголем. Глаза слезятся, как будто лук резал. После возлияний в кантине Тапа он вернулся домой и приложился к своему чангу. Повар прицеливается, делает героическое усилие — цель достигнута! Он рухнул на пол перед кроватью судьи.
— Я п-плохо себя вел, — мямлит он заплетающимся языком. — Побей меня, сахиб.
— Ч-что? — Не менее пьяный судья (виски!) пытается выпрямиться в кровати. — Что?
— Я нехороший человек, — всхлипывает повар, восстав на колени. — Нех-х-хроший. Меня надо наказать, сахиб. Побей меня.
Да как он осмелился!..
Как он осмелился потерять Шамку, как он осмелился не найти Шамку, как он осмелился заявиться в таком виде и беспокоить судью среди ночи!..
— ДА ТЫ В СВОЕМ УМЕ?
— Сахиб, побей меня.
— Ну, ежели тебе желается…
— Я злой человек, слабый человек. И зачем я только живу на свете?
Судья встает и тут же тяжко оседает на постель. Движение — жизнь. Он шлепает повара по лбу тапком.
— Так?
Повар валится на пол, хватает стопу судьи, плачет.
— Я плохой человек. Прости меня, прости…
— У… уй-йди… Пшел… — Судья пытается вывернуть ногу из хватки повара.
Повар ногу не отдает. На что же он будет лить слезы и сопли? Он обильно орошает ногу сахиба, добавляет слюны. Судья отбивается тапком.
— Сахиб, я еще и пьяница. Плохой я, ой какой плохой!..
Сахиб свирепеет, колотит плохого повара.
— Ой-ой-ой, плохой я, плохой! — причитает повар. — Я виски пил, чат пил, я ел господский рис вместо положенного своего, мясо ел, ел из господской кастрюли, обманывал, армейский спирт воровал, виски, чанг делал, деньги крал, пятьдесят лет крал, каждый день, Шамку бил, с ней не гулял, сидел да биди курил, думал только о себе, ай-ай-ай, пропала моя голова-уа-уа!..
Судья освирепел. Не впервой.
— Гадина! Грязная свинья, лицемер, скотина, мразь!
— Да, да, верно, верно! — подпевает повар. — Долг господина наказывать нерадивых слуг!
Саи слышит вопли, звонкие шлепки тапка, несется на шум.
— Что случилось? Перестань! Прекрати немедленно! Прекрати! — вопит она.
— Пусть, — вопит повар. — Пусть убьет меня. Он ХОЧЕТ убить меня. Не мешай. Зачем мне жить? Лучше умереть. Убей меня, сахиб. Может быть, тебе приятно будет. Мне приятно будет. Убей!
— Убью! Убью!
— Убей, убей.
— УБЬЮ!!!
Повар не упомянул про сына. Нет сына. И не было. Надежда была. Бижу не было.
Судья колотил изо всех сил. Колыхались его дряблые, старческие, отвыкшие от всяких упражнений мышцы, летела во все стороны слюна из дряблого, старческого рта, трясся подбородок. Рука с тапком поднималась и опускалась.
— Прекратите, прекратите немедленно! Это гадко, мерзко, отвратительно! — кричала Саи.
Но они не слышали.
Саи выбежала из дому в чем была, в бетой хлопчатобумажной пижаме. Вынесла с собой пустоту дня, отвращение к повару, к его жалкому бормотанию, ненависть к судье, вынесла свою жалкую эгоистическую печаль, свою жалкую, эгоистическую, бессмысленную любовь…
Звуки преследовали ее, пьяные вопли и шлепки тапка. И все это из-за Шамки?
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Никогда не задумывались, вы, о чайных грибах? Мне с детства казались они чем-то потусторонним – выходцы не из нашего мира. Данный рассказ, конечно, не о грибах. Это маленькая история обычного россиянина – Олега Сысоева, который совершенно не мог представить, что жизнь его так круто изменится. Содержит нецензурную брань.
Девять человек, немногочисленные члены экипажа, груз и сопроводитель груза помещены на лайнер. Лайнер плывёт по водам Балтийского моря из России в Германию с 93 февраля по 17 марта. У каждого пассажира в этом экспериментальном тексте своя цель путешествия. Свои мечты и страхи. И если суша, а вместе с ней и порт прибытия, внезапно исчезают, то что остаётся делать? Куда плыть? У кого просить помощи? Как бороться с собственными демонами? Зачем осознавать, что нужно, а что не плачет… Что, возможно, произойдёт здесь, а что ртуть… Ведь то, что не утешает, то узлы… Содержит нецензурную брань.
У озера, в виду нехоженого поля, на краю старого кладбища, растёт дуб могучий. На ветви дуба восседают духи небесные и делятся рассказами о юдоли земной: исход XX – истоки XXI вв. Любовь. Деньги. Власть. Коварство. Насилие. Жизнь. Смерть… В книге есть всё, что вызывает интерес у современного читателя. Ну а истинных любителей русской словесности, тем более почитателей классики, не минуют ностальгические впечатления, далёкие от разочарования. Умный язык, богатый, эстетичный. Легко читается. Увлекательно. Недетское, однако ж, чтение, с несколькими весьма пикантными сценами, которые органически вытекают из сюжета.
События, в которых вы никогда не окажетесь, хотя прожили их уже не раз.
Метафоричный рассказ о том, как амбициозная главная героиня хочет завершить проект всей своей жизни, в котором видит единственную цель своего существования. Долгое время она сталкивалась с чередой неудач и неодобрением родственников, за которым стоит семейная трагедия, а сейчас рассуждает о причинах произошедшего и поиске выхода из сложившейся ситуации.
Персонажи романа — молодые родители маленьких детей — проживают в тихом городке, где, кажется, ничего не происходит. Но однажды в этот мирок вторгается отсидевший тюремный срок эксгибиционист, а у двоих героев завязывается роман, который заводит их гораздо дальше, чем они могли бы себе представить.
Роман «Декрет о народной любви» — это история, чем-то напоминающая легенду о далеком сибирском городке, который охватывает безумие абсолютной жертвенности или же безусловной влюбленности в любовь.Сибирь. 1919 год. На задворках империи, раздробленной Гражданской войной, обосновалось разношерстное общество: представители малочисленной секты, уцелевшие солдаты Чешского легиона, оказавшегося на стороне проигравших последнее сражение белогвардейцев и отчаянно рвущегося домой, беглый каторжник и интересующаяся им молодая вдова кавалергарда.
Книга американского писателя Гари Штейнгарта «Абсурдистан» — роман-сатира об иммигрантах и постсоветских реалиях. Главный герой, Михаил Вайнберг, американец русского происхождения, приезжает к отцу в Россию, а в результате оказывается в одной из бывших советских республик, всеми силами пытаясь вернуться обратно в Америку.