Наследство миссис Лиррипер - [11]

— Ах, вы, злой вы, злой человек! Вот вы и наказаны за свой грех!

Ведь едва жизнь затеплилась в его глазах, я узнала в нем мистера Эдсона, отца Джемми, так жестоко покинувшего бедную молодую незамужнюю мать Джемми, которая умерла на моих руках, бедняжка, и оставила мне Джемми.

— Жестокий вы, злой человек! Подлый вы изменник!

Собрав последние силы, он попытался повернуться, чтобы спрятать свое жалкое лицо. Рука его свесилась с кровати, а за нею и голова, и вот он лежал передо мной, сломленный и телом и духом. Поистине печальное зрелище под летним солнцем!

— О господи! — заплакала я. — Научи, что мне сказать этому несчастному! Я бедная грешница, и не мне его судить!

Но, подняв глаза на ясное яркое небо, я увидела ту высокую башню, где Джемми стоял выше пролетавших птиц, глядя на окно этой самой комнаты, и мне почудилось, будто там засиял последний взгляд его бедной прелестной молодой матери, — такой, каким он стал в ту минуту, когда душа ее просветлела и освободилась.

— Ах, несчастный вы, несчастный, — говорю я, став на колени у кровати, — если сердце ваше раскрылось и вы искренне раскаиваетесь в содеянном, спаситель наш смилуется над вами!

Я прижалась лицом к кровати, а он с трудом дотянулся до меня бессильной рукой. Хочу верить, что это был жест раскаяния. Больной пытался крепко уцепиться за мое платье, но пальцы его были так слабы, что тут же разжались.

Я подняла его на подушки и говорю ему:

— Вы меня слышите?

Он подтвердил это взглядом.

— Вы меня узнаете?

Он опять подтвердил это взглядом и даже еще яснее.

— Я здесь не одна. Со мною майор. Вы помните майора?

Да. Я хочу сказать, что он опять дал мне утвердительный ответ взглядом.

— И мы с майором здесь не одни. Мой внук — его крестник — с нами. Вы слышите? Мой внук.

Он снова попытался ухватить меня за рукав, но рука его смогла только дотянуться до меня и тотчас упала.

— Вы знаете, кто мой внук?

— Да.

— Я любила и жалела его покинутую мать. Когда она умирала, я сказала ей: «Дорогая моя, этот младенец послан бездетной старой женщине». С тех пор он всегда был моей гордостью и радостью. Я люблю его так нежно, словно выкормила своей грудью. Хотите увидеть моего внука перед смертью?

— Да.

— Когда я кончу говорить, дайте мне знать, что вы правильно поняли мои слова. От него скрыли историю его рождения. Он не знает о ней. Ничего не подозревает. Если я приведу его сюда, к вашей постели, он будет думать что вы совершенно чужой ему человек. Я не могу скрыть от него, что в мире есть такое зло и горе, но что они были так близко от него, когда он лежал в своей невинной колыбели, это я от него скрывала, скрываю и всегда буду скрывать ради его матери и ради него самого.

Он показал мне знаком, что отлично все понял, и слезы потекли у него из глаз.

— Теперь отдохните, и вы увидите его.

Тут я дала ему немного вина и коньяку и оправила его постель. Но я уже начала опасаться, как бы майор и Джемми не опоздали. Занятая своим делом и этими мыслями, я не услышала шагов на лестнице и вздрогнула, увидев, что майор остановился посреди комнаты и, встретившись глазами с умирающим, узнал его в эту минуту, как я узнала его незадолго перед тем.

Гнев отразился на лице майора, а также ужас и отвращение и бог весть что еще. Тогда я подошла к нему и подвела его к кровати, потом сложила и воздела руки, а майор последовал моему примеру.

— О господи, — сказала я, — ты знаешь, что оба мы видели, как страдало и мучилось юное создание, которое теперь с тобою. Если этот умирающий искренне раскаялся, мы оба вместе смиренно молим тебя помиловать его.

Майор сказал: «Да будет так!» — а я немного погодя шепнула ему: «Милый старый друг, приведите нашего любимого мальчика».

И майор, такой умный, что понял все без слов, ушел и привел Джемми.

Никогда, никогда, никогда я не забуду ясного, светлого лица нашего мальчика в ту минуту, когда он стоял в ногах кровати и смотрел на умирающего, не зная, что это его отец. Ах! Как он тогда был похож на свою милую молодую мать!

— Джемми, — говорю я, — я узнала все насчет этого бедного джентльмена, который так болен, — оказывается, он действительно когда-то жил в нашем старом доме. И так как он, умирая, хочет видеть всех, кто принадлежит к этому дому, я послала за тобой.

— Ах, несчастный! — говорит Джемми, сделав шаг вперед и очень осторожно касаясь руки умирающего. — Как мне жаль его. Несчастный, несчастный человек!

Глаза, которым суждено было вскоре закрыться навеки, впились в мои, и у меня не хватило сил устоять перед ними.

— Видишь, милый мой мальчик, — этот наш ближний умирает, как умрут н лучшие и худшие из нас; но в его жизни есть одна тайна… и если ты сейчас коснешься щекой его лба и скажешь: «Да простит вас бог!» — ему станет легче в последний его час.

— О бабушка! — сказал Джемми от всего сердца. — Я недостоин.

Однако он нагнулся и сделал то, о чем я просила. Тогда дрожащие пальцы больного ухватились, наконец, за мой рукав, и мне кажется, что, умирая, он пытался поцеловать меня.

Ну вот, душенька! Вот вам и вся история моего наследства, и если она вам понравилась, стоило бы, рассказывая ее, потрудиться в десять раз больше.