Наследство Куинн - [32]

— О, как она могла! — воскликнула Куинн, забывая, что может причинить Хантеру боль. — Как она могла не ценить то, что имела, и лишить вас того, что вам было дорого, а ей — нет!

Лицо Хантера исказилось, он сжал зубы и долго молчал. Затем, глубоко вздохнув, ответил:

— Тиффани интересовали только деньги. И ничего больше. Поэтому все, что было мне дорого, полетело коту под хвост. Простите за грубость, Куинн! А как вы относитесь к деньгам, вещам, дому и всему такому? Или вы не считаете себя рабой всемогущего доллара?

— Если бы деньги и красивые вещи стали моей целью, то жизнь утратила бы свою прелесть. Представьте, как скучно и безрадостно существовать только для того, чтобы накапливать зеленые бумажки, позолоченные монетки и модные вещи! Нет, я никогда не смогла бы так жить! Мой отец любит повторять: «Вот чего никогда не хотел, так это с головой погрузиться в мерзость, именуемую деньгами. Пусть хотя бы кончики ушей торчат из этой грязи. Иначе не буду сам себя уважать!»

Стены и потолок задрожали от хохота Хантера, который, видимо, представив себе это зрелище, смеялся долго, от всей души и так заразительно, что Куинн, глядя на него, не могла сдержать улыбки. Отдышавшись, Гейбриел мягко похлопал указательным пальцем по кончику носа девушки.

— Знаете, Куинн, что мне в вас больше всего нравится? Вы постоянно заставляете меня смеяться! Хотя сами смеетесь редко, а иногда становитесь колючей как еж. Откуда это у вас?

Куинн не отозвалась. Она задумалась, какой, вероятно, одинокой и серой показалась Хантеру жизнь с момента его развода с женой. И сколько обиды, наверное, накопилось в его душе. Ведь Тиффани предала его. Ради нее, ради того, чтобы проводить с ней больше времени, он стал меньше работать. Он, видимо, очень любил ее, надеялся дать ей счастье. А ей нужны были деньги. Мысли Куинн причудливо изменили направление. Как хорошо, что она порвала с Дэвидом Симмонсом, не успев вступить с ним в брак…

— Не хотите что-нибудь выпить? — прервал ее размышления Гейбриел.

— Хорошо бы какой-нибудь воды. Ничего другого мне не хочется, да и нельзя.

— Ладно. А как насчет таблеток? Уже время их принимать.

— Ох нет! Честное слово, они мне совершенно не требуются!

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Как вам угодно. Отдохните немного и, пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Я только приму душ и положу кое-какие вещи в багажник.

Гейбриел исчез за дверью. А Куинн снова погрузилась в размышления. Могла ли она здесь чувствовать себя как дома? Нет, это у нее пока не получалось. Пока…

Прошло несколько минут, и Гейбриел вновь появился в комнате, на ходу вытирая полотенцем влажные волосы. Покончив с этим занятием, он открыл боковую дверь, которая, как оказалось, вела в кухню. Там стояли стол, два стула и большой холодильник. Несколько белых шкафчиков для посуды было прикреплено к стене. Распахнув холодильник, Хантер достал банку с пивом и перебросил ее с одной руки на другую.

— К сожалению, у меня нет содовой. Я сижу на диете.

— Это что, тонкий намек на мои габариты?

— Никак нет. Мисс Розетти, я еще раз повторяю: ваша точеная фигура столь совершенна, что не нуждается ни в каких диетах, утренних пробежках или задирании ног к потолку.

— Тогда дайте мне «кока-колы».

— Это есть. Вам со льдом?

— Не надо. Достаточно того, что она из холодильника.

Гейбриел достал банку «колы», открыл ее и вручил Куинн вместе с высоким бокалом тонкого стекла.

— Прошу вас, мисс. А я пока переоденусь. Мигом!

И он снова исчез за дверью, не упустив случая потрепать девушку по щеке.

Куинн машинально провела ладонью по месту, которого только что коснулась его рука. Смешно, подумала она, но невидимые следы его прикосновения, кажется, излучают тепло. Она, прихрамывая, добралась до окна, раздвинула занавески и долго смотрела вдаль…

Прошло три-четыре минуты, и дверь за ее спиной скрипнула. Верный своему слову, Хантер действительно мигом успел переодеться. Куинн обернулась и посмотрела на него.

Она уже успела заметить, что Гейбриел редко выглядел одинаковым. Казалось, в нем уживались несколько человек. То он был серьезным деловым человеком, сдержанным, но доброжелательным. Таким она восприняла его, когда он был в строгом костюме. Затем он появился в джинсах и летней рубашке, и Куинн ощутила раскованность его характера и веселость. Он и тогда казался ей сексуально привлекательным. Но таким, как сейчас, она его еще не видела.

Волнистые, еще не просохшие после душа волосы мягко курчавились. Легкий спортивный коричневый свитер обрисовывал сильную скульптурно вылепленную грудь. Серые брюки плотно облегали мускулистые бедра, подчеркивая их красоту.

Куинн не могла отвести от него глаз, и ей казалось, что никогда в жизни она не видела такого привлекательного мужчину. Особое обаяние придавало Гейбриелу и то, что ему совершенно было не свойственно самолюбование.

Хантер уловил напряженность во взгляде девушки и с тревогой спросил:

— Зачем вы встали, Куинн? Может быть, дать таблетку?

— Нет, мне хорошо…

Гейбриел нахмурился и пожал плечами.

— У вас такой вид, будто вы… ну что ли… сейчас упадете в обморок.

— С чего вы взяли? Я прекрасно себя чувствую!