Наследство Крэгхолда - [40]

Такая полная уверенность была вполне обычна для пастора Подни. Эта мудрость и дерзость, а также вера в священность дьявола и позволили пастору занять его высокое место в братстве Леса гоблинов. На Уолтерса и других его помощников производили огромное впечатление действенность и плодотворность любых предпринимаемых пастором проектов.

Похищение Хильды Уорнсдорф казалось воплощением безграничной власти сил тьмы, заставлявших весь Крэгмур трепетать от страха при упоминании имени Подни.

Он был человеком, с которым необходимо считаться, а также оказывать ему всяческое уважение и внимание.

Уолтерс медленно и осторожно направлял повозку с братьями и Хильдой Уорнсдорф по твердой утрамбованной земле. Вдалеке виднелись высокие, окутанные дымкой вершины Шанокинских гор. Пастор Подни сидел словно статуя, положив руки на колени и неподвижно глядя прямо перед собой на дорогу.

— Я все думаю о сегодняшней ночи, пастор, — почтительно проговорил Уолтерс. — Я впервые буду свидетелем этого обряда.

— Да, брат Уолтерс, сегодня вечером. Ты собственными глазами увидишь все великолепие этого ритуала. Овечка будет забита для ее Бога.

Уолтерс беспокойно зашевелился, затем, решительно прокашлявшись, сказал:

— Пастор, я хочу исповедаться.

— Исповедуйся, сын мой. Это — благо для души.

— Я с вожделением смотрел на эту юную девушку — вы же знаете, что после смерти моей Мэри год назад я был очень одинок. Но теперь я избавился от похоти и скажу «аллилуйя» вместе со всеми, когда ваш нож вонзится в нее. Я понимаю, что это необходимо.

Не отводя взгляда от дороги, пастор Подии ответил ему:

— Ты поступил хорошо, брат Уолтерс. Мои дух и сердце принимают тебя. Ты видел тьму и хорошо знаешь, что это такое.

— Благодарю вас, пастор.

— Ты полагаешь, брат мой, — слегка насмешливо произнес пастор Подни, — я без умысла послал именно тебя свалить эту девушку? Кому же я дал резиновую дубинку? А теперь подумай, и поймешь, что я действительно всегда все вижу.

Уолтерс вздрогнул; глаза его были полны удивления и страха. И вправду: значит, пастор давно обо всем знал и подозревал…

— Пастор, вы знаете все. Я преклоняюсь и трепещу перед вами.

— Да будет так. Поезжай, брат мой.

Подчиняясь приказу пастора, Уолтерс дернул за поводья и покачал головой: правду говорили о пасторе, все правда — до последней пуговицы на сутане. Удивительный человек! Просто чудо какое-то! Он и думать не хотел о том, каким могло быть его наказание, если бы он смалодушничал в тот момент, когда надо было ударить дубинкой и тащить Хильду, пытавшуюся сбежать от братьев. Сам Люцифер водил его рукой!

А вернее, пастор Подни.

Крэгмурский колдун.

Брат самого Сатаны.

Уолтерс больше не произнес ни слова и, теребя поводья, погрузился в свои темные мысли, а рядом с ним восседала торжественно-молчаливая сухощавая фигура пастора, угрюмо смотревшего в сторону Леса гоблинов.

На фоне бескрайнего неба вздымалась серая громада Ведьминых пещер. Она казалась чем-то нереальным. Солнце по-прежнему освещало землю бледно-янтарными лучами.

В свете дня окрестности Крэгмура казались такими мирными и спокойными.

Гай Вормсби все дальше и дальше уходил в глубь Ведьминых пещер. С помощью своего фонаря он своими глазами мог заглянуть назад, в Прошлое — время, когда гоблины, демоны и разные идолы завладевали сердцами людей, толкая их на преступления, на непристойные и нечестивые поступки. Чем больше он узнавал и понимал, тем тяжелее становилось у него на сердце, несмотря на ошеломляющее великолепие этих памятников древней культуры и археологических находок, которые могли бы стать настоящим пиром человеческого разума. При других обстоятельствах его охватили бы ликование и энтузиазм. Но, несмотря на все старания, он не мог избавиться от неприятных мыслей. И всему виной — та нелепая сцепа с Кэтрин и Питером, за которой последовала не менее нелепая ссора с юной леди из Бостона. Так же глупо он себя повел: поддался насмешкам Питера и сам не заметил, как объявил на весь мир, что отдает предпочтение Энн Фэннер.

Черт бы их побрал, этих женщин. Особенно тех, что вынуждают по-новому взглянуть на себя самого.

Гай Вормсби снова выругался и, продолжая недовольно ворчать, направился к выходу. А ведь здесь действительно оказалась целая сеть пещер, разумеется более мелких, находившихся за пределами главного круга в центральной части, о чем он и говорил Питеру Каулзу. И в каждой пещере было еще больше костей и древних инструментов — дубинок и цепов, на которых еще сохранились полоски кожи, скрепляющие деревянные части. Там были сосуды для питья, каменные топоры грубой работы. И все это — настоящее открытие, интересное и волнующее.

Повернувшись к своим находкам широкой спиной, Гай с чувством глубочайшего огорчения покидал пещеру. Но он надеялся обязательно вернуться сюда снова, когда будет побольше времени. И надо же так случиться, что теперь, именно теперь, ему необходимо вернуться. Конечно же нужно уладить сегодняшнее недоразумение с обеими леди и Питером Каулзом. Сейчас совсем не время для многословного выяснения личных отношений или чего-то другого, что могло нарушить его главный план: остаться в Крэгхолд-Хаус и продолжить исследовательскую работу. Это было важнее всего остального.