Наследство капитана Немо - [32]

— Милый мой гость, — ответил Фиц-Рой, — у меня в этом отношении совсем своеобразные взгляды. Во-первых, я жаркого пояса, экватора, тропиков не выношу; пробовал я жить под тропиками и окружал себя искусственными льдами, но окончательно изнывал. Грудь моя не особенно крепка, и если здесь, как вы видите, я имею полную возможность иметь под рукою в моей оранжерее кусочек Африки, то там при всех моих усилиях кусочка полярного круга в моем распоряжении я иметь не мог.

— Да, да, — добавила Мэри, — он ужасно опускается, стареет на юге; тепло не по нем.

— Но вы уроженец Англии? — спросил Немо.

— Нет, я австралиец, из Нового Южного Валлиса. На первый ваш вопрос о выборе дальнего севера я ответил, теперь отвечу на второй: разве для человека с головой и сердцем и в известных летах еще может существовать где-либо глушь? От него самого зависит населить эту глушь всеми созданиями своего труда, знаний, опыта, к его услугам фантазия, воображение и, наконец, неисчерпаемый мир воспоминаний. Укажите мне, капитан, место на земном шаре, где у меня не будет всего только что мною перечисленного, и тогда я соглашусь с вами, что существует на свете глушь и что я в глуши!

— Я понимаю цену одиночества, — возразил Немо, — но я не понимаю вашего сидения на месте, обусловливающего вечное одно и то же, — это скучно!

— А мы слово «скучно» не понимаем, — вставила от себя Мэри.

— Счастливая! — заметил Немо.

— Нет, я несчастливая, — возразила она, — у меня нет детей.

— Да, это и моя невзгода, — прибавил Фиц-Рой, — но что же прикажете — на то воля божья!

— Божья? — резко спросил Немо, взглянув на Фиц-Роя.

— А то как же, — ответил хозяин.

Некоторое молчание следовало за этими словами: на этой почве, видимо, разговор не мог продолжаться, и почву переменили.

Только что приведенная беседа имела место утром; через сутки, т. е. на следующий день, капитан Немо предполагал покинуть Фиц-Роя. Некоторые починки на «Наутилусе» были закончены, припасы кое-чем подновлены и, наконец, надобно же и честь знать.

Наступил третий день.

— Ну, капитан, — сказал Фиц-Рой, — если уже действительно вас не удержать, так я вам, как сказал, на добрую память подарочек сделать хочу. Пожалуйте в лабораторию.

— А чем же я вас отдарю? — спросил Немо, следуя за ним.

— Сосчитаемся! Мне тем приятнее поднести вам мое изобретение, что на «Наутилусе» у вас электрической силы вволю, а моя игрушка только при этом источнике силы и может действовать.

— Любопытно посмотреть на вашу игрушечку, — ответил Немо, входя вслед за хозяином в лабораторию.

Брут находился в это время в ней за своими обычными занятиями.

— Дай-ка мне, Брут, — сказал ему Фиц-Рой, — последнюю мою шапку.

Брут, не долго думая, вынул из одного из шкапов какую-то меховую шапку, и Фиц-Рой просил Немо надеть ее. Шапка оказалась довольно курьезною: к ней были приделаны наушники и очки.

— Вы в холодных странах, капитан: вам наушники нужны; вы в такой стороне, где света мало и туманов много — очки не лишнее. Наденьте!

Немо надел шапку, причем наушники покрыли его уши, а очки сами собою опустились на нос.

— Что вы видите? — спросил капитана Фиц-Рой.

Вместо ответа капитан отшатнулся: Фиц-Рой стоял перед ним в образе костяка, об одеянии, о теле его не было и помину.

— Ну, что, — спросил Фиц-Рой, — хороша моя игрушечка?

В это время Немо снова увидел перед собой настоящего Фиц-Роя, а не костяк его.

— Недурна! — ответил капитан. — Но можно бы сделать и лучше.

— Можно и лучше, и ваше желание предусмотрено.

Опять видит Немо костяк своего хозяина, но, кроме того, слышит он и голос Мэри. Он повернул голову в сторону этого голоса и увидел сквозь саженную толщу скалы, составлявшей стену лаборатории, что Мэри стоит со своими собачонками и разговаривает с ними. Еще одно мгновение, и оба видения — как слуховое, так и видение зрения — прекратились: опять темная толща скалы, опять Фиц-Рой вместо костяка. В руках у него виднелась переносная кнопка, от которой шел небольшой провод к шапке.

Немо снял шапку и осмотрел ее. Металлические наушники являлись усовершенствованным аудифоном, а на днище шапки помещалась небольшая электрическая батарея, сообщавшаяся как с наушниками, так и с очками.

— Позвольте мне вашу кнопку, — попросил Немо, обращаясь к Фиц-Рою и надевая шапку; провод находился теперь в его распоряжении. Он нажал кнопку. Опять костяк хозяина, опять прозрачная скала, и за нею хозяйка с собаками, и разговор ее с ними. Немо тотчас же сообразил, что если он видел костяк хозяина, а хозяйка за стеною являлась в своем настоящем образе и в одеянии, и собаки тоже не скелетами, так это потому, что часть силы аппарата истрачивалась на то, чтобы осветить скалу до полной прозрачности.

Немо снял шапку.

— Спасибо! — сказал он Фиц-Рою, протягивая руку. — Подарок принимаю, но позволяю себе отдарить вас на «Наутилусе» чем-либо подобным.

Наступил, наконец, день отбытия. Капитану Немо, этому опытному морскому волку, уже прискучило проводить третьи сутки в мирном обиталище Фиц-Роя и видеть себя в обществе одной из женщин, которых он вообще терпеть не мог. Как ни упрашивали его хозяева обождать еще, но он ни за что не соглашался и в ожидании отъезда стал даже нервным, раздражительным.