Наследство из преисподней - [75]

Илона испуганно ахнула. Я успокоил ее:

– Не мечи икру. У них аппаратура и они нас хорошо видят. Но бьют по верхушкам.

– Почему?

– Ждут подкрепления.

– Значит, мы нужны им живыми.

– Выходит на то.

Наш диалог снова прервала короткая очередь; пули прозудели над нашими головами, от чего по моей спине пробежал нехороший холодок.

То, что нас хотят заполучить живыми, это всего лишь наши домыслы, не более того. А пуля – дура, она не всегда летит туда, куда думаешь попасть.

– И что нам дальше делать? – спросила Илона.

Я взглянул на нее и удивился. На ее лица было лишь выражение сосредоточенности – и никаких других эмоций.

А девка точно с характером, подумал я с одобрением. Временами мне даже казалось, что она играет, очень удачно изображая испуг.

Наверное, в моих глазах она хочет выглядеть самой обычной женщиной – слабой и беззащитной. Таких мужики любят. Им нравится выступать в роли покровителей. Но если Илона играет, то не на меня ли она нацелилась?

А что – компьютерный жених оказался пустым номером, деньги на поездку уже потрачены, почему не сделать ход конем и не поймать золотую рыбку в мутном пруду?

Нет, я ни в коем случае не считал себя раритетной личностью, но на роль мужа мог вполне подойти.

Тьху, блин твоей маме! Что за глупости лезут в голову в такой ответственный момент!? Я взял винтовку и решительно передернул затвор.

– Все, баста, – сказал я, наливаясь желчью. – Мне этот бардак уже надоел. Пора клиентов ставить на место. А то они до сих пор считают, что мы зайцы.

– Что ты надумал?

– Смотри…

С этими словами я вышел на поляну, быстро прицелился и нажал на спусковой крючок. Наверное, стрелок, который поливал лес свинцовым дождем, не ожидал моего "выступления", потому что, увидев меня с винтовкой в руках, на какое-то время оцепенел.

Все верно, когда гоняешься со стволом за безоружной дичью – это одно дело, а вот когда у нее в руках оказывается такая "пушка", как карабин Симонова, – совсем другое. Тем более, что снизу бить по летящей цели гораздо удобнее, нежели в движении и сверху по объекту, который находится на земле.

Выстрел оказался удачным, я мог им гордиться – пуля со звучным щелчком, который был слышен даже внизу, попала в бачок с горючим, а он не отличался большими габаритами.

При этом мотодельтаплан едва не завалился на бок, – это среагировал испуганный пилот, который тоже увидел, что я в них целюсь, – но все-таки выровнялся и, резко отвернув в сторону, исчез за деревьями.

Какое-то время мы слышали тарахтение мотора, а потом над лесом воцарилась удивительно приятная тишина.

– Он упал? – почему-то шепотом спросила Илона.

– Будем надеяться, – ответил я зло. – И желательно, чтобы эти два козла гробанулись.

– Я не могла и помыслить, что ты такой кровожадный.

– Будь я кровожадным, пилот уже летал бы в эфире самостоятельно, без своего драндулета. Для нас было бы лучше, чтоб и эти двое бесследно исчезли в лесу. Увы, у меня не хватило мужества и хладнокровия, дабы сократить им дорогу к праотцам.

– Я думала, когда пуля попадает в бак с горючим, то он взрывается…

– Не всегда. В особенности, когда бак изготовлен из алюминия.

– А как долго может лететь мотодельтаплан с пробитым баком?

– Трудно сказать. Но то, что они не упадут, в этом я почти уверен. Думаю, им удастся где-нибудь приземлиться. Я предполагаю, что у них есть НЗ – канистра с горючим. До базы не близко, поэтому они просто обязаны были подстраховаться.

– Но они уже сообщили, кому надо, где мы находимся…

– Несомненно.

– Тогда нужно уходить отсюда.

– Согласен. И не просто уходить пешочком, как на прогулке. Мы сейчас побежим, словно на пожар, изо всех сил. Иначе нам от преследователей не оторваться. Выдюжишь?

– Попробую…

Спустя какое-то время мы уже бежали, особо не выбирая дороги. Настроение у нас было хуже некуда, лишь цуцик, который мчался впереди, был доволен и весел. Ему казалось, что мы вышли на охоту и преследуем какого-то зверя.

Глупая животина не могла знать, что ей не повезло – она примкнула не к охотникам, а к дичи.

Глава 20

Читая в детстве классическую литературу, которую мы проходили по школьной программе, я никак не мог представить себе загнанную лошадь. (Это когда животное в мыле, едва держится на ногах и уже ни на что не годное). Может быть, потому, что близко с лошадьми я общался очень редко, а чистопородных скакунов вообще видел только издалека, через щели в дощатом заборе, окружавшем ипподром, который просуществовал недолго, от силы года два-три.

Потом среди скаковых жеребцов случился какой-то мор, и их всех ликвидировали: одних бросили в скотомогильник, а других отвезли на мясокомбинат, так как в те времена в стране с харчами было худо, а лошадиное мясо считалось у городских татар деликатесом.

Главным моим воспоминанием о лошадях был цыган Чавэла, который ездил на повозке по окраинам города (там, где находился частный сектор) и орал, как оглашенный "Бабы-ы!!! Глина-а-а!!! Бабы, глина!" Он продавал глину для побелки хат; в те времена она была большим дефицитом (собственно говоря, как и все остальное).

Конечно, Чавэла – это не имя, а прозвище; как звали цыгана на самом деле, не знал никто. Да это никого и не интересовало.