Наследство из преисподней - [47]

Если честно, я бы обошел ее десятой дорогой. Красивая женщина – это раритет, на который зарятся многие.

А я с детства не любил толкаться в очередях.

Я вошел, дверь закрылась. Позади немного взволнованно дышал мне в затылок Клин. А на меня из-за огромного письменного стола пристально смотрел изрядно облысевший тип с нехорошими глазами голодного вурдалака.

– Свободен, – сказал он Клину, и тот вышел в приемную, оставив нас наедине.

Вурдалак еще раз окинул меня внимательным взглядом с головы до ног и одобрительно кивнул – наверное, своим мыслям.

– Садись, – указал он на кресло возле его стола. – Тебя не обижали мои мальчики?

– Нет, – коротко ответил я и сел, закинув ногу за ногу.

Словно черепаха, я залез в панцирь хладнокровной невозмутимости и мое лицо (мне хотелось на это надеяться) стало неподвижным и бесстрастным.

Большие начальники (а к ним относили себя и мафиозные боссы) любят подавлять собеседников своей энергетикой и мессианским поведением, отчего людям, незнакомым с такими типами, они кажутся едва не небожителями, взирающими на них с Олимпа.

Но мне эти штучки были хорошо известны, и потуги плешивого хмыря изобразить из себя незаурядную личность пролетели мимо меня, как фанера над Парижем.

– Ты здорово изменился, Стив… – медленно произнес хозяин кабинета, слегка разочарованный моей непробиваемостью.

Опа! Оказывается, мы знакомы. Кто бы это мог быть?

Я присмотрелся – и узнал. Ну конечно же, Грач! Как я мог сразу не заметить его характерную черту – он постоянно двигал ушами, даже когда мышцы лица были неподвижны.

Эта особенность была присуща Грачу с детства. В школе к нему сразу приклеилось прозвище Кролик – ко всему прочему, у него была еще и "заячья" губа. Потом – где-то в пятом или шестом классе – ему сделали операцию, и он избавился от своего физического недостатка.

Но только не от клички. Может, из-за нее он и стал таким жестоким, превратившись сначала в уркагана, а затем в бандита.

Стоило кому-нибудь, забывшись, назвать его Кроликом, как Грач тут же буквально сходил с ума и бросался на неразумного с тем предметом, который в этот момент держал в руках – будь то кирпич, бутылка, железный прут, отвертка или нож.

Его погодки и младшие школьники помнили об этом постоянно и старались не злить Грача, потому что он бил провинившегося смертным боем. Но старшеклассники, узнав об этой его ахиллесовой пяте, часто доводили Грача своими насмешками до безумия.

Он безбоязненно кидался на них с пеной у рта, как бешеный пес, его жестоко избивали, но Грач продолжал сражаться до потери сознания. И лишь когда он, кажется, в седьмом классе, кого-то подрезал, его, наконец, оставили в покое, а обидная кличка Кролик как-то постепенно забылось.

С той поры к нему приклеилось прозвище Грач – сокращение от его фамилии Грачев. Тут он уже не возражал, даже был счастлив. В зоне прозвище закрепилось и стало его кличкой.

Теперь Грач носил густые рыжеватые усы, которые скрывали шрам от операции по удалению "заячьей" губы.

– А ты, Грач, нет, – ответил я холодно.

– Не понял…

Он с недоумением округлил глаза, при этом его уши смешно задвигались, и чисто механически пригладил жидкие волосенки на макушке.

– Ты и раньше пытался быть козырем, а сейчас – тем более. Так в гости не приглашают, – сказал я с неприязнью.

Грач рассмеялся, показав свои желтые лошадиные зубы.

– С чего ты взял, что я пригласил тебя в гости?

– Потому что выкуп платить за меня некому и нечем, если ты умыкнул меня для этой цели.

– Ну уж, нечем… – Он снова осклабился. – Ладно, все это шутки… – Грач встал, вышел из-за стола и подошел ко мне. – Ты действительно приглашен в гости. Извини, что в такой форме, но так было надо.

Почему? Объясню позже. А сейчас – здравствуй, Стив.

И он протянул мне руку. Я ответил ему тем же. А куда денешься?

Наше рукопожатие длилось с полминуты – Грач проверял меня на силу. Вот болван! И как такого козла волна судьбы вынесла на своем гребне в паханы?

Ладонь у Грача была сильной. Казалось, что моя рука попала в тиски. Но я даже виду не подал, что тоже кое-что могу. Пусть думает, что я по силе ему не ровня. Для таких примитивных натур это словно елей на душу.

– Пойдем, – сказал Грач и повел меня в комнату отдыха, дверь которой была замаскирована под встроенный в стену книжный шкаф.

Нет, меня точно решили закормить и упоить до смерти. Стол, который накрыл для меня Грач, был таким шикарным, что у меня захватило дух.

Все было как в лучших ресторанах. От стола исходил не только аппетитный дух, но и какое-то свечение. Что касается спиртных напитков, то для их оценки требовался настоящий гурман.

Увы, я таковым не был, а потому, вместо радостного оживления в мыслях, задался вопросом: зачем все это изобилие? С какой стати Грач устроил мне встречу по высшему разряду?

Или это у него такая метода – прежде, чем отправить человека вперед ногами, нужно его досыта накормить.

Дабы он перед смертью до конца осознал, ЧТО оставляет на этом свете. Прием, который не грех было занести даже в анналы святейшей инквизиции. Такую пытку выдержать очень трудно.

Мы сели, выпили, закусили, потом опять выпили… Все это было проделано большей частью молча, лишь с дежурными фразами типа "Ну, за встречу…", "Ну, за нашу молодость…" и так далее.