Наследники Земли - [10]

Вдруг посерьезнев, она кивнула.

— Тор мне рассказала. Очень жаль.

— Знаю, ты сделала так не из желания меня ранить. Тебе ведь и следовало действовать только так, исходя из собственных представлений.

Питер снова ушел в раздумья, неловко пожав плечами.

— Должно быть, ты не могла знать и о случившемся там, на Земле — о безумии Спайка и прочих событиях?

Снова кивок.

— Спаслась только Кэрил Хацис. Что, пожалуй, ужасно само по себе.

Лючия с трудом извлекла это слово из своего подсознания: «ужасно».

Питер засмеялся:

— Забавно. Думаю, если Кэрил услышит о такой трактовке событий — она должна обрадоваться. Я того же мнения. Правда в том, что она и в самом деле последняя из рода людского. И еще вот в чем: она — все, что у нас есть. Возможно, она продукт биомодификации, и вполне вероятно, что ей около полутора сотен лет. Но именно Кэрил Хацис — идея, с которой каждое утро поднимается из постели огромное число человеческих копий. Если эти люди уже не представляют собой ничего, кроме виртуальной реальности или наборов путаных программ с просроченными гарантийными сроками, то у нас больше нет повода для дискуссии. Кэрил — человек и она реальная личность, а не виртуальная, в этом и состоит разница.

В течение всего разговора Питер переминался с ноги на ногу; очевидно, устал или нервничает. Его тело было хорошо сложено, с мягкими линиями и четкими поверхностями, хотя и не имело выраженных следов мускулатуры. Что-то в нем было особенным — не совсем человеческим. Ее собственное изображение — призрак, созданный программным путем на основе энграммы, — нельзя было даже полностью проконтролировать, и поминутно оно то исчезало, то появлялось снова, почему-то со скрещенными на груди руками.

— Ты сам кажешься мне довольно реальным, — сказала ему Лючия.

Питер оглядел самого себя, только теперь осознав, что стоит голый. Схватив с кровати простыню, завернулся в нее.

— Я не такой, как они, — заявил он, стараясь сразу же вскрыть суть вопроса. — Никто, я уверен, не станет сражаться из-за меня. Я — неудачный эксперимент с нестабильным программным кодом, худшим из возможных. Я — копия одного мудака с Земли, который воображал, что вся галактика вращается вокруг него одного, а теперь вовсе не может мыслить самостоятельно или здраво. Меня разбирали на запчасти и снова собирали в одно целое много раз — так много, что теперь не знаю сам, представляет ли мое «Я» хоть какую-то личность.

— А вот мое мнение, Питер: думаю, ты личность. — Каждый нерв ее виртуального тела говорил именно так. — Если ты не принадлежал прошлому, значит, возможно, эта личность — часть будущего.

Шумно выдохнув, он издал странный звук, что-то среднее между смехом и скептическим мычанием:

— Тогда неудивительно, что Прядильщики выбрали меня для установления контакта. Определенно, у них есть чувство юмора.

На некоторое время Лючия остановилась в замешательстве, не зная, что и ответить. Сканирование Питера действительно давало совершенно непонятные результаты. Внутренние органы были странным образом симметричны, а в мозгу — или это лишь показалось — выделялась активность нового отдела. Странной, еле видимой мембраной было облечено все его тело; вроде бы жидкая, она не стекала и не испарялась.

— Питер! Что с тобой? У тебя всегда был сильный и прямой характер… И где все это теперь? Я тебя не узнаю.

— Не сомневайся, все здесь, — ответил Эландер, показывая в сторону стоявшей в углу тяжеловесной машины с твердотельной памятью, служившей банком данных миссии объединенных исследований.

Лючия посмотрела на Питера с некоторым недоверием.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты спросила, куда делся прежний Питер Эландер. Как раз сюда Кэрил скопировала файлы с кодами моих программ, не работавшими «как положено». Она их коллекционировала. Кажется, здесь все, начиная с момента разрушения Сотиса. Это хранилище Кэрил называла «кладбищем».

Лючия состроила брезгливую гримасу. В ответ Питер только улыбнулся.

— Это как раз то, о чем я думал, — сказал он.

— Да, но интересно знать, почему она так поступала?

— Понятия не имею. И не уверен, что могу понять. Это как напоминание. Или то, что я уже потерял. Или то, кем я уже не могу быть.

— Почему «это» само не может быть «кем-то»?

Он лишь засмеялся:

— По правде говоря, никогда не понимал этого до конца. И тебе не понять — насколько я могу судить по собственной памяти. В конце концов так уж мы запрограммированы.

— Тор что-то говорила насчет программирования. И если все мои версии столь же плохо проработаны, как я сама, — возможно, что реально дееспособных копий Лючии Бенк совсем не много.

— Давно ли ты путешествуешь?

— Очень давно, — медленно проговорила она. — Отправилась я с Пи-1 Большой Медведицы лет сорок назад. По прошествии времени тактовая частота моего мозга несколько упала, но годы я считать не разучилась.

Воспоминания эти казались Лючии чем-то расплывчатым, словно все произошло с другим человеком.

— Только подумай, я действительно мечтала увидеть иные галактики! Считала, что если мчишься — никто не сможет догнать тебя и остановить. Как наивно!

Мерцание огня прежней личности нашло свой метафорический кислород, и пламя вновь вспыхнуло. Лючия встрепенулась: