Наследники Вюльфингов - [21]
Но прежде, чем пуститься в путь, Гаген остановил их и рассказал им о своей встрече с вещими девами и о том, как, чтобы проверить их слова, хотел он потопить капеллана. Смутились рыцари, но делать было нечего: ни моста не было, ни лодки, чтобы вернуться вспять.
В полном вооружении — Гаген им это посоветовал — день и ночь без передышки шли они Баварскими землями следом за Фолькером. С военным знаменем шел он впереди; отлично знал он здесь все дороги и тропинки. Гаген же с братом своим Данквартом охраняли путь их с тылу. Тем временем Гельфрат и Эльзе узнали уж о гибели своего перевозчика и, собрав огромное войско, погнались за Нибелунгами, чтобы отомстить им за смерть своего слуги. В яркую лунную ночь настигают они Нибелунгов, и завязывается кровопролитная битва. Поле битвы сплошь покрыто телами павших воинов. Но все же к утру Бургунды побеждают, и Гунтер, ехавший впереди и ничего не знавший о сражении, удивлен и в то же время обрадован вестью о победе искусный и смелый воин Гельфрат напал на Гагена и уже стал было его одолевать, но Данкварт поспешил на помощь брату и убил Гельфрата. Эльзе с войском, не медля более, бежал. Бургунды потеряли в битве всего лишь четверых.
XXVII. О том, как маркграф Рюдигер принимал у себя королей и их воинов
XXVIII. О том, как Нибелунги приходят в бург Этцеля и как их там принимают
— Разве вы не знаете, что Кримгильда до сих пор еще оплакивает своего Нидерландского воина?
— Довольно уж плакала она, — говорит на то Гаген, — Зигфрид много уже лет лежит, сраженный моею рукой. Короля гуннов должна она теперь любить, а Зигфрида уже не вернет!
Но Дитрих стоит на своем: пока жива Кримгильда, их может постичь великая беда.
— Берегись же, опора Нибелунгов! — говорит он.
— Как же мне беречься? — говорит Гунтер. — Сам Этцель послал за нами послов, чего же больше?
— Пусть лучше Дитрих расскажет нам, в каком расположении духа видал он королеву, — говорит Гаген.
— Одно только скажу я вам, — говорит Дитрих Бернский, — каждый день по утрам слышу я, как жена Этцеля громко и горестно взывает к Богу, оплакивая могучего Зигфрида.
— Что бы ни говорили нам тут — дело сделано! — восклицает отважный шпильман Фолькер. — Будь что будет, должны мы скакать на праздник, а там увидим, что-то ждет нас, отважных витязей, у гуннов!
Но вот бургундские воины въезжают, наконец, во двор короля гуннов, и Кримгильда, стоя у окна рядом с королем, с радостью видит бургундские гербы на щитах подъезжающих воинов. Гуннские же воины интересуются одним только Гагеном, убившим первого супруга Кримгильды, могучего Зигфрида, сильнейшего из всех богатырей. На него обращены все взоры в то время, как он въезжает во двор замка. Фигура его поражает и самого короля Этцеля; он спрашивает у одного из приехавших с Кримгильдой бургундов, кто этот рыцарь. Бургунд отвечает ему, что это — Гаген, родом из Тронеге, сын Альдриана, и Этцель вспоминает тут старые времена, когда сам Альдриан жил еще при его дворе, а юноши Гаген и Вальтер[11] были товарищи его веселой молодости.
Прибывших гостей разместили, но не всех вместе, а по частям, в разных местах бурга. Распорядилась так королева для того, чтобы отделить домашнюю свиту короля Рейна.
Тем временем Кримгильда вышла навстречу своим родичам. Неприветливо встретила она братьев и только Гизельгера поцеловала и подала ему руку. Увидя это, Гаген покрепче подвязал свой шлем.
— После такого приветствия отважным рыцарям следует остерегаться, — воскликнул Гаген, — тут разно встречают короля и его воина. Не к добру приехали мы на это празднество!
— Пусть приветствует тебя тот, кто рад тебя видеть, — сказала на это Кримгильда, — ты же сам по себе не получишь от меня: привета. Скажи-ка лучше, что-то привез ты мне из Вормса с Рейна, чтобы заслужить горячий привет?
— Не знал я, что витязи должны возить тебе дары, а то привез бы тебе подарок — для этого я достаточно богат.
— А что же клад Нибелунгов? Куда ты его дел? Тебе ведь известно, что принадлежал он мне, и ты должен бы был привезти его мне сюда, в землю Этцеля.
— Скажу тебе по правде, госпожа, — вот уже много дней, как я ничего не знаю о том кладе. Господа мои велели бросить его в Рейн и там, вероятно, пролежит он до Судного дня.
