Наследники Вюльфингов - [15]
XVII. О том, как Кримгильда оплакивала своего мужа и как его похоронили
Миновала ночь, и, чуть забрезжилось утро, Кримгильда стала собираться к заутрене и потребовала огня и платье.
В это время вошел к ней камерарий — нашел он у дверей окровавленный труп и не узнал своего господина. Он поспешил в покой Кримгильды.
— Повремените выходить, — сказал камерарий, — у дверей в ваши покои лежит убитый рыцарь.
Зарыдала Кримгильда при этих словах. Не зная еще, что это был ее муж, вспомнила она о расспросах Гагена, когда обещал тот его охранять. Безмолвно упала она наземь, — так велико было ее горе, а потом стала громко кричать.
— Но, может быть, то не Зигфрид, — говорила ей ее свита, но от горя кровь хлынула у Кримгильды изо рта, и она сказала:
— Нет, это Зигфрид, мой милый муж. Брунгильда научила, и Гаген его убил!
Приказала она провести себя к трупу, белой рукой своей подняла его прекрасную голову и сейчас же узнала его, несмотря на кровь, покрывавшую его платье.
— Горе мне! — воскликнула она. — Щит твой разбит; предательски убит ты, и знаю я, кто это сделал и кто замыслил твою смерть!
И вся свита ее громко рыдала и кричала от горя вместе со своей любимой госпожою.
Кримгильда приказала разбудить поскорее воинов Зигфрида и дать знать обо всем его отцу.
Король Сигемунд лежал в своем покое, не смыкая глаз, — знать, сердце его чуяло беду.
Не сразу поверил Сигемунд печальной вести, но вопли и рыдания, доносившиеся до него из покоев Кримгильды, скоро убедили его. Быстро вскочили с постелей его сто воинов и, схватив оружие, побежали туда, откуда неслись вопли; туда же поспешила и тысяча воинов отважного Зигфрида.
— На горе приехали мы в эту страну! — воскликнул Сигемунд, придя к Кримгильде. — Кто бы среди таких друзей мог лишить меня сына, а тебя мужа?
— Ах, если б знала я это наверно, — отвечала она, — я так отомстила бы ему, что все родичи его рыдали бы от горя!
Сигемунд обнимал своего сына, и над телом поднялся такой плач и такой вопль, что звуки эти наполнили весь дворец, весь зал и даже весь город Вормс.
Все воины Зигфрида бросились к оружию, — хотели они сейчас же отомстить Бургундам за его смерть и грозно потрясали своими щитами.
Когда Кримгильда увидала их вооруженными, горе ее еще усилилось, опасалась она, как бы воины Гунтера не перебили Нибелунгов.
— Что хочешь ты делать, Сигемунд? — воскликнула она. — Вы все погибнете, если вздумаете биться: у Гунтера найдется, по крайней мере, по тридцати воинов на каждого из вас. Останьтесь здесь и разделите со мною мою печаль, а на рассвете помогите мне положить в гроб милого моего мужа.
— Мы так и сделаем, — отвечали ей воины.
Чудеса рассказывают о рыцарях и дамах, слышавших жалобы и рыдания Нибелунгов. Были их погребальные плачи так горьки и трогательны, что все плакали вместе с ними — и рыцари, и дамы, и даже горожане и жены купцов.
Для Зигфрида был заказан роскошный гроб. Как только наступило утро, Кримгильда приказала нести покойника в собор. Там его встретили колокольным звоном и церковным пением. Туда же пришел и король Гунтер со своими воинами, а вместе с ним и свирепый Гаген.
— Вечно придется оплакивать нам твоего мужа, милая сестра! — сказал Кримгильде Гунтер, притворяясь огорченным.
— Напрасно так говоришь ты, — отвечала ему скорбная Кримгильда, — если бы ты не хотел, то этого и не случилось бы.
— Никто из моих людей не повинен в этом деле, — сказал Гунтер.
— Так пусть же тот, кто хочет доказать свою невиновность, подойдет к носилкам, — воскликнула Кримгильда, — и тогда мы узнаем всю правду.
Великое это чудо; нередко совершается оно и до сих пор: когда убийца приближается к убитому, раны раскрываются и снова начинают сочиться кровью. Так было и в этот раз. Рана Зигфрида открылась, и все тут увидали, что убийца — Гаген.
— Я вам скажу всю правду, — воскликнул Гунтер, — разбойники убили его, а Гаген тут ни при чем.
— Знаю я хорошо этих разбойников! — сказала Кримгильда. — Да поможет Господь отомстить за смерть моего мужа! Вы совершили это, Гунтер и Гаген!
Воины Зигфрида опять готовы были броситься в битву, но Кримгильда удержала их.
Тут подошли Гернот и Гизельгер; искренне оплакивали они Зигфрида.
К полуночи был готов гроб, и положили в него тело. Но Кримгильда не хотела расставаться со своим мужем: три дня и три ночи плакала она над ним, и стоило большого труда опустить тело в могилу и похоронить его.
Много денег раздала Кримгильда за упокой души своего мужа, и сама три дня не пила и не ела, а вместе с нею и многие другие, хотя, по приказанию Сигемунда, питья и еды заготовлено было вдоволь. Сам он тоже не мог ни есть, ни пить, и с тех пор никто уж не видал его веселым. Когда же после похорон понемногу пришел он в себя, воины его сказали ему.
— Поедем домой, государь, — тут нечего нам больше делать.
XVIII. О том, как Кримгильда осталась, а свекор ее уехал
