Наследники погибших династий - [34]

Мы вместе дошли до университета, где через несколько минут мсье Жак выдал рюкзаки. И теперь я военный медик. Я химик-медик-дипломат, я, демоны, ХиМеДик! – беззвучно засмеялась и прикусила лямку от рюкзака. Чтобы не выкинули прямо в полете как слабонервную.

Самолет останавливался несколько раз, на дозаправку и для того, чтобы второй пилот сменил первого. По воздуху путь занимал значительно меньше времени, двое суток, против почти семи в поезде.

Спали там же, сидя, облокачиваясь друг на друга. Ели то, что было в рюкзаках. В моем сиротливо лежали банка фасоли и белые галеты, запить было нечем. Но меня принялись опекать всем экипажем, думаю, я ела, пила и спала лучше всех. Я была младше всех остальных минимум на десять лет.

– Жуй давай, смотреть на тебя страшно, моль белая, – извечная присказка Анаис.

За два дня путешествия мы сроднились. Это вообще очень сближает – бежать в кустики и при этом знать: за тобой всегда кто-то присматривает.

Доминик и Жан были клоунами в нашей компании, неиссякаемым источником юмора и оптимизма. Правда, немного специфического – врачи, что с них взять? Им обоим было по тридцать лет, молодые, полные жизни мужчины, с сильными натруженными руками. На север поехали потому, что детей и жен у них пока не было.

Кто-то ведь должен ехать?

По прибытии в Норд-Адер часть из нас распределили в Истад. Город неподалеку от Мариестада. В местный госпиталь отвезли тяжелых раненых, нужны были руки. Я понимала, это будет страшно, но все равно вызвалась в первый же день пойти с Анаис.

– Скажи-ка, у тебя предки были мулами? – Уставшая спорить со мной Анаис привела сравнение, призванное показать степень моего упрямства.

– Чего это мулы, обижаете, как минимум ослы!

– Я сдаюсь, устроишь истерику – отправлю обратно первым самолетом. Ясно тебе?

Чего непонятного? Нервным девицам – не место на войне.

Мне выдали форму, я выглядела сейчас, как послушница монастыря Святой Амелии. Наглухо закрытая рубашка, длинная юбка и платок, полностью закрывающий голову, так чтобы ни один волосок не торчал. Пока все это было девственно-белым.

Мы вошли в госпиталь.

Мясорубка. Вот что это напомнило. Свалка тел, бывших еще недавно людьми. Острый запах лекарств, крови и разложения. Я снова оцарапала руку и шла за Анаис на небольшом отдалении, по узкому проходу мимо импровизированных больничных коек, сколоченных наскоро по бокам коридора. Рядом со мной медленно ступал ирбис.

Я ни разу не заплакала, даже когда прямо на моих руках из жизни ушел молоденький солдат, почти мальчик. Но что я могла сделать? Я ведь даже не врач…

Ирбис им помочь не мог, я просила его. Бесполезно. Он лизнул солдата, но ничего не изменилось. Колотая рана не стала меньше. Потом я узнала, отчего бывают такие – от штыка, который крепили к винтовкам. Я погладила Серебряного. Поняла: он сделал все, что мог.

Жаль, как жаль, что я человек, а не волшебница. Что нет в моих руках силы изменить этот мир, остановить смерть. Сказать ей: «Подруга, здесь еще рано для тебя».

С того дня я начала учиться медицине. Прямо на практике, у лучших военных хирургов. Раньше я всегда смеялась над анекдотами про врачей, особенно над теми, где они пили и чокались с чужими частями тела в банке. А теперь мне не было смешно. Нет, я не стала алкоголичкой и не снимала стресс таким способом вместе со всеми, но я понимала, почему медики не брезгуют спиртным. Если бы не ирбис, я бы тоже пила.

Жили мы с Анаис в одной комнате. Медикам выделили большой, четыре этажа по пять спален на каждом, полуразрушенный дом на краю города. Мне не довелось пожить в общежитии в университете, зато теперь я получила этот, вне всякого сомнения, бесценный опыт.

По утрам на кухне можно было обменяться информацией, получить свою порцию подначек от старших коллег и чего-нибудь сладенького от Доминика или Жана.

Где они доставали конфеты посреди практически окруженного города?

– В какой руке?

– В правой!

– Молодец, – и Жан протянул мне яблоко.

Фрукт был в левой руке – он переложил его. Я видела это в отражении зеркала, которое было за его спиной, решила проверить честность. За последний месяц я ни разу не ошиблась, значит получить продукты стало еще труднее. Раньше, если я проигрывала, он медленно, со вкусом съедал зажатый в руке предмет, а потом сразу же доставал мне второй, такой же. Конфету, фрукт или шоколадку.

– Я тебя поймала, – показала ему на зеркало.

Он покраснел, это было так не похоже на него, что я даже испугалась.

– Но это не значит, что я тебе его отдам, – и я откусила от румяного бока. Медленно прожевала кусок и сказала:

– А вот больше номерочек не пройдет.

Жан был чуть выше меня, поэтому при разговоре с ним не приходилось задирать голову, можно было смотреть прямо в карие глаза, вернее на нос, он был у него самой выдающейся частью тела. А девчонки с этажа, когда думали, что я не слышу, обсуждали другое его несомненное достоинство. С этим самым достоинством перезнакомилась половина женщин дома.

Северная весна решила в этом году порадовать местных жителей. Днем солнышко грело, на деревьях распустились молодые, очень светлые листочки, а в глубине леса, что рос рядом с нашим домом, ухала сова. Я вдохнула полной грудью свежий запах.