Наследники Ост-Индской компании - [37]

— А что ты думаешь про алкогольные психозы?

— Про «белочку»? Кстати, недавно видел водяру, там такая страшенная белка с кривыми зубами нарисована и написано: «Я пришла». Здесь Венечка Ерофеев очень хорошо все описал.

— Ты «Москву–Петушки» имеешь в виду?

— Да.

— А вот мне всегда было интересно, там в конце его убивают, втыкают шило в горло – это правда, или привиделось ему перед тем как потерять сознание?

— Мне кажется, — сказал Бухарик, — что реально он всю эту бесовщину видел. А с шилом – это пророчество Венечке – автору: он ведь от рака горла умер!

— Да ну! – удивился Григорий, не знавший биографии Венедикта Ерофеева.

— Я могу ошибаться… Но вообще‑то очень страшная эта штука «белочка». Вот уж в наркушке до чего мерзко: разденут тебя догола, руки–ноги привяжут к койке, подстелят под тебя клеенку, нацепят тебе презерватив со шлангом, чтобы по маленькому в банку ходил, а по большому – терпи два дня: если вытерпел – значит у тебя чувство стыда есть и контроль над собой, идешь на поправку, а обгадишься – значит быдло ты…

— Да нет, — отмахнулся было профессор, который работал и в наркологии и только сейчас подумал о том, что чувствуют люди «на вязках» и как он ощущал бы себя на их месте…

— Что нет? За людей нас там не считают! А сами – многие – такие же, или такими же будут! Но я к чему: по сравнению с «белочкой» — это курорт!

Они поговорили часа три. Бухарик, выпил коньяк, но больше не просил, профессор взял только себе и ему по стакану чая.

— Ты знаешь, движение «Анонимных Алкоголиков» началось с того, что два пьяницы, поняли, что когда они говорят друг с другом им не хочется пить. Что ты об этом думаешь? – спросил Григорий Александрович.

— Ну, уж не знаю, — смутился Николай. – Но пить правда не тянет…

… Придя в гостиницу, Григорий увидел, что сэр Джон, Элизабет и Петр уже уехали, но почему‑то этому не удивился. Он выпил на ночь немного водки и принял феноборбитал, запив это приличным количеством воды — одно из «старинных» средств не «словить белочку», которому он доверял. Через некоторое время ему удалось заснуть. На следующий день Григорий Александрович уже почти совсем не выпивал, а через три дня ему удалось отказаться от спиртного полностью.

Институт политических исследований

Директор московского научно–исследовательского института политических исследований Николай Ильич Сергеев был веселым доброжелательным человеком. И это несмотря на то, что ему постоянно приходилось общаться и с ненавидящими друг друга политиками и с политологами, про которых он считал, что ими становятся те, кто не смог (или не посмел) сам пойти в политику, и соотносятся с политиками также, как литературные критики с писателями.

Все распри в коллективе, насчитывавшем всего‑то полтора десятка «главных», «ведущих» и «младших» научных сотрудников, директор пытался гасить на корню. А склок было немало. Вот и сейчас перед ним лежала жалоба одного младшего научного сотрудника – крайне обидчивого и амбициозного молодого человека, постоянно сотрясавшегося от внезапных приступов кашля – на своего старшего товарища. Николай Ильич остановил взгляд на следующей тираде: «Я ему объяснил, что Хантингтон считает об этом …(далее шло полстраницы убористого текста). А он мне на это ответил, чтобы я засунул Хантингтона себе в задницу! И что я теперь должен делать?!!» Директор подумал с минуту и затем написал резолюцию: «Успокоиться и сходить на флюорографию».

Он тяжело откинулся на спинку кресла и подумал: «Придется ведь еще час с ними обоими разговаривать». В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Николай Ильич.

Вошел главный научный сотрудник Петр Семенович, который очень любил поболтать о международной обстановке. Ему было уже около шестидесяти лет и, судя по всему, катастрофически не хватало общения.

— Ну что, Петр Семенович, вам все Америка не дает покоя? – улыбнулся директор.

— Не дает, — подтвердил он. – Холодную войну мы проиграли, но неизвестно будущее победителей.

— В смысле?

— Мир, похоже, американизируется, но с двумя важными оговорками. Во–первых, американизация вызывает активное противодействие. У нее немало интеллектуальных критиков. Ей сопротивляются и те, кто в результате американизации теряет власть над массами. Оппозиция американизации существует и в самой Америке. Во–вторых, американская культура не осталась неизменной. Она сама впитала в себя и продолжает впитывать вместе с переселенцами множество разных культурных элементов. А, распространяясь по всему свету, американский образ жизни вступает во взаимодействие с местными культурами, в результате чего возникает гораздо более сложная, комбинированная мировая культура, а точнее широкий веер субкультур, которые только совсем уж обобщенно могут быть сведены к единому корню.

— То есть будущее не за американской империей? – директор задавал вопросы безучастно, подписывая параллельно разные документы, но собеседник только еще больше проникался важностью их беседы.

— США не империя и при всем внимании к тематике Древнего Рима или Британии — «владычицы морей» империей в общепринятом смысле этого слова не станет. В условиях американской демократии общественная мобилизация во имя достижения имперских целей маловероятна. Если битва при Ватерлоо была выиграна, по известному изречению, на игровых площадках Итона, где выковывался характер британской имперской элиты, то война во Вьетнаме была проиграна в американских университетских кампусах, где воспитывался американский средний класс.