Наследники Ост-Индской компании - [20]

— А вот это вообще интересная мысль, — сказал Эктон. – Сами бы мы до этого не додумались. Можно сказать, что вы выполнили свою миссию, Григорий Александрович: вы подсказали направление, в котором нужно работать.

— То есть я могу уехать? – спросил профессор. — Признаться, мне эта работа нравится все меньше…

— Ну, зачем же так? Работа только начинается. Впереди много всего интересного, в том числе связанного и с вами лично. Конкретики пока не вижу, но скучно не будет, это я могу обещать!

… Григорий Александрович вышел во двор. Но тут его внимание привлекла забавная сцена. Один из занятых на строительстве рабочих напился до того, что заснул на высоте трех метров с поднятым в руке молотком, и только чудом не упал.

Главный прораб обычно снисходительно относился к подобным вещам, но сегодня у него было плохое настроение, и поэтому он решил сдать провинившегося в вытрезвитель. Когда машина с милицией приехала забирать строителя, он был еще очень пьян, но добродушен. Ему почему‑то хотелось ехать в вытрезвитель:

— Эй, мужики, без меня не уезжайте, я сейчас только отолью и бегом к вам! – крикнул он милиционерам.

— Не убежит? – спросили они главного прораба.

— Да нет, — усмехнулся тот.

В машине уже сидел какой‑то пьяница, все порывавшийся убежать.

— Ну‑ка подвинься, не тебе одному нужно ехать! – ткнул его строитель.

Все рабочие так и расхохотались, даже милиционерам стало смешно. Но самое интересное было, когда Ивану Владимировичу через час позвонили из вытрезвителя и сказали, что рабочего они выгоняют, потому что у него вши.

— Какие вши! Сами вы все вшивые! – слышался в трубке возмущенный голос.

Через некоторое время рабочий вернулся, и главный прораб с усмешкой сказал ему:

— Иди уж домой, проспись, пьяный вшивик!

Все это очень развлекло Григория Александровича. А тут еще к нему подошла Элизабет и сказала, что они сейчас уезжают, но ей хочется продолжить знакомство. Она дала ему телефон и сказала, что сэр Джон велел через нее передавать всю информацию, связанную с Аристархом. У Григория сразу появился стимул, чтобы этой информации было больше, и он уже не думал, что его общение с игуменом несет что‑то плохое. А через несколько дней, когда положение того поменялось, он совершенно искренне стал считать себя благодетелем священника.

По распоряжению сэра Джона отца Аристарха перевели в отдельную палату со всеми удобствами. Ему разрешили отрастить волосы и бороду. Ему сшили новую рясу и подрясник, купили священнический крест с украшениями. Игумену дали свободу ходить в храм, готовили все, что он только не пожелал бы, принесли церковные книги. Ему разрешили служить и исповедовать. Настоятель храма подошел к нему и доверительно шепнул, что по его ходатайству на эту Пасху архиерей возведет отца Аристарха в сан архимандрита.

В храме появилось десятка два новых людей, которые всем рассказывали, какой святой старец игумен, увидев его, бросались целовать ему руки и край рясы, иногда даже пол, по которому он только что прошел. Он совсем не имел времени побыть один: множество людей подбегало к нему, падало на колени с воплями: «Святой отец! Исцели меня!» Людмила Владимировна сказала, что скоро его переведут жить в отдельный флигель, и у него там будет прислуга. И отец Аристарх с грустью подумал, что недавно он жил совсем еще не плохо…

Неожиданный поворот

Через несколько месяцев многое в Лузервиле изменилось. Тот эксперимент, который сэр Джон решил проделать с предоставлением игумену Аристарху испытанием славой, принес совершенно неожиданные плоды.

Скотникова наивно думала, что раз у священника есть толстая история психической болезни, то никто не поверит, если он начнет говорить какую‑то правду об интернате. И раз игумен не имеет жилья, то он пожизненно привязан к ее учреждению, и полностью находится в ее власти. Тем более, что Григорий Александрович почти полгода ежедневно вел с ним подробные разговоры, документируя их в истории болезни, интерпретируя в рамках существующих российских и зарубежных классификаций психических расстройств.

По мнению сэра Джона, те люди, которых наняли изображать кликуш, должны были в самом отце Аристархе заронить зерно тщеславия, а в глазах окружающих превратить его в посмешище. Но получилось совсем наоборот.

Эти люди привлекли к игумену внимание большого количества людей далеко за пределами Лузервиля. И через некоторое время он сумел им воспользоваться.

Священник сумел отделить то хорошее, что несло ему новое положение, от того, что оно должно было принести по замыслу тех, кто его устроил. Среди приехавших на встречу с ним людей был инкогнито один высокопоставленный чиновник из администрации Президента России, которому старец смог сказать слова, перевернувшие взгляды того на жизнь. И когда этот человек спросил отца Аристарха, что он может сделать для того, чтобы изменить положение в стране, тот предложил ему начать с этого городка. Как зло может расти подобно снежному кому, так и добро: нужно только начать его делать.

Чиновник сомневался, стоит ли связываться с международным тайным обществом, за которым стоят темные силы зла. Но чудо, которое он увидел, переубедило его.