Наследники исчезнувших империй - [32]

Тем не менее, даже три крейсера — это очень немало. Особенно если учесть, еще одну ошибку федералов, которые, решив почему-то, что планета беззащитна, не послали сюда ни линкоров, ни штурмовых мониторов. Теперь экипажам легкобронированных кораблей, принимающих на себя имперские ракеты (а они периодически взлетали даже сейчас, по истечении нескольких дней упорных боев), приходилось благодарить разведку и генштаб за доставленное удовольствие сгореть в честь чьей-то медальки на груди. А тут еще перехватчики устроили на орбите карусель, которая как минимум портила федералам нервы. А ведь перехватчики — кораблики не беззащитные, и всадить тяжелую ракету кому-нибудь в борт способны запросто.

К тому же вмешался фактор случайности. В разгар боя, в момент, когда вблизи планеты космос прямо кипел от помех и сканеры дальнего обнаружения были фактически бесполезны, в систему вошел конвой из нескольких крупных транспортов, сопровождаемых тремя эсминцами и эскортным авианосцем. Транспортные корабли, вполне закономерно, развернулись и дунули прочь из системы, а вот эсминцы, напротив, свалились на сгрудившиеся в кучу на орбите корабли и, прежде чем их отогнали беспорядочным огнем, успели наделать шороху и в полном составе смыться. Зато поднятые с отступившего следом за транспортами авианосца истребители не только успели малость испортить жизнь федералам, но и прорвались к планете, усилив ее и без того неожиданно солидную оборону.

В результате, сумев установить контроль над периферийными городами, федеральные силы так и не смогли войти на улицы столицы. Та превратилась в руины, горела, но упорно держалась, благо военных складов в ней было много, и продовольствия и боеприпасов хватило бы и на город вдвое больших размеров — очевидно, возможность атаки планеты федералами командование империи учитывало в своих планах не только на словах. К тому же неожиданно для всех местные жители встали на сторону имперского гарнизона, солидно увеличив и его численность, и боевую устойчивость — все же местность они знали куда лучше, и эта информация позволила резко повысить способность к маневру наличными силами. Ну, для Игоря такие расклады неожиданностью не были — во-первых, он не считал себя самым умным и изначально был уверен в том, что соотечественники не хуже него самого просчитают ситуацию. А во-вторых, федералы начали с орбитальной бомбардировки, а значит, и с жертв среди мирного населения. Учитывая, что это самое население и до войны любовью к федеральному правительству не отличалось, результат был закономерен.

И вот теперь федералы оказались в очень неприятной ситуации. Отступить — так это удар и по моральному духу, и по престижу, начальство по головке не погладит. За меньшее головы летели. Атаковать — так сил для решительной победы оказалось явно недостаточно. Подтянуть подкрепления? Так время-то поджимает. И транспортные корабли имперцев, и их эскорт уже должны были добраться до безопасных мест, сообщить куда следует о происходящем, и теперь империя наверняка в темпе собирает эскадру, чтобы покарать наглецов. Применить по непокорной планете что-то по-настоящему тяжелое? И дать имперским пропагандистам возможность опустить ее военных и, главное, правительство в глазах собственного народа? В общем, дилемма — врагу не пожелаешь.

Но хуже всего приходилось Эспозио. Он был хотя и интендантом, но все же военнослужащим, более того, офицером. Долг гнал его туда, где идет война, а здравый смысл требовал сидеть и не высовываться. Все равно не доберется, вернее, даже из лесу не выберется — съедят. Но даже если повезет и сумеет выйти на дорогу, что дальше-то? Несколько сотен километров по контролируемой федералами дороге? Его там сто раз обнаружат и, если захотят, остановят. В общем, один он, может быть, и рискнул бы, но семья удерживала Эспозио не хуже якорной цепи.

На четвертый день, окончательно убедившись, что просто так с обороной имперцев не справиться, федералы с серьезным опозданием принялись наращивать силы. На взгляд Игоря, этим надо было заняться сразу после того, как выяснилась бесперспективность лихого кавалерийского наскока, а лучше еще на стадии планирования операции. Слишком малая концентрация сил и такая вот нехарактерная для военных медлительность в принятии решений однозначно говорили, что у руля при этом стоял не боевой офицер, а штабист-теоретик разлива мирных времен, но тут уж ничего не поделаешь. Не зря же сепаратисты никогда особенно не боялись земного флота — ему стабильно не везло с командованием. Имеющие реальный боевой опыт офицеры на местах всегда внушали большее опасение, но выше командования отдельных эскадр им расти не давали, и сейчас, похоже, изменений к лучшему не произошло. Тем не менее, настроены федералы были решительно и отступать не собирались.

Что у обороняющихся начались проблемы, Игорь понял, когда восторженные крики журналистов начали сменяться куда более сдержанными комментариями и перечислением подвигов отдельных солдат и ополченцев. Если речь пошла о подвигах, значит, на запасной путь прибыл поезд с хорошенько отожравшимся полярным лисом, это аксиома. Дело в том, что когда процесс идет, как задумано, подвиги не нужны, они начинаются, когда пришла беда. К сожалению, Игорь не знал, что творится на орбите, иначе предпочел бы изобразить страуса — сунуть голову в песок, а еще лучше вовсе в него зарыться и постараться не отсвечивать.