Наследники империи - [9]

Путник развеял последние сомнения, ударив о столешницу серебряной монетой:

– Мяса и вина!

– Будет сделано, – заверил слуга, ловко смахнув монету со стола.

В ожидании трапезы путник сидел неподвижно, вонзившись взглядом в дверь на противоположной стороне. Мальчишка молчал, словно опасаясь потревожить спутника, лишь украдкой поглядывал на него. Нашедший его незнакомец по виду значительно отличался от жителей побережья. Светлые, почти белые волосы, коротко и неровно обрезанные, явно ножом, такая же светлая бородка, бесцветные глаза, резкие и грубые черты лица, будто вырубленные из куска дерева. Даже фигурой путник напоминал дуб, коренастый и крепкий, с длинными узловатыми руками. Кроме того, его отличала необыкновенная холодность. За все время пути до Хорума, мальчишка не увидел ни одного проявления хоть какой-нибудь эмоции. Голос путника был равнодушен и спокоен, а пустой взгляд словно проникал сквозь людей и предметы, не останавливаясь ни на чем. Создавалось впечатление, будто разумом этот человек где-то бесконечно далеко, но вместе с тем появлялось странное ощущение, что он видит и замечает все, даже то, что происходит за спиной или вообще за стеной.

Людей в трактире было довольно-таки мало, что, впрочем, не удивляло – местные жители, едва сводившие концы с концами, сюда захаживали редко, среди проезжих тоже было немного состоятельных людей, в основном крестьяне из разоренных поселений, отправившиеся в путь в поисках лучшей доли. Некогда торговые пути соединяли этот город не только с побережьем, но и с городами Старой Ногары и племенами подгорных степей близ Маграхира. Ныне же половина земель на восходе обратилась в безжизненную пустыню, старые тракты заросли лесом, где хозяйничали разбойничьи шайки, отряды хишимерцев и харберов – торговые караваны стали редкостью в Хоруме.

Через некоторое время слуга поставил перед гостем чашку вареной телятины и кружку вина. Поймав на себе недоверчивый взгляд слуги, мальчишка поспешно сообщил:

– Я с ним.

Поскольку со стороны мужчины не последовало никаких возражений, слуга пожал плечами и удалился.

Путник принялся разламывать вареное мясо руками. Глядя ему в рот, мальчишка сглотнул и сообщил:

– Меня Кори зовут.

– Мне все равно, – равнодушно отозвался мужчина. – Я никак не собираюсь тебя звать.

Мальчишка снова сглотнул, провожая взглядом кусок мяса, отправившийся в рот спутника, и спросил:

– Можно мне пойти с тобой?

– Ты ведь шел в Хорум, – напомнил мужчина. – Мы в Хоруме. Так какого дьявола ты прилепился ко мне?

– Мои односельчане шли в Хорум, я шел с ними, – уточнил Кори. – Я сирота, мне некуда идти. Один из соседей разрешал мне помогать ему, он кормил меня, – Мальчишка вздохнул и тихо добавил: – Но его убили.

– И теперь ты решил, что тебя буду кормить я? – поинтересовался мужчина.

Если бы не равнодушный голос, лишенный каких бы то ни было оттенков, можно было бы подумать, что он иронизирует.

– Я буду чистить твою лошадь, – пообещал Кори.

– Она не жалуется.

– Я буду стирать твою одежду, – не отступался мальчишка.

– Я тоже не жалуюсь, – все так же равнодушно ответил путник. – А тебе, для начала, не помешало бы постирать свою. Под твоей шапкой наверняка уже завелись вши.

Мальчишка смутился и поправил свою войлочную шапку, в очередной раз попытавшись спрятать под нее торчащие в разные стороны соломенные волосы.

– У меня нет вшей, – обиженно пробормотал он.

Путник отломил кусок мяса, протянул мальчишке.

– Держи, и оставь меня. Мне не нужна компания, заботься о себе сам.

На ночлег путник расположился под навесом конюшни неподалеку от своей лошади, устроив себе ложе на охапке соломы. Кори не последовал за ним, видимо, поняв, наконец, что странник совсем не рад его обществу.

Среди ночи вокруг конюшни замаячили несколько теней. Один из гиппарионов у коновязи встревожено фыркнул, но почти сразу успокоился.

Через мгновение на ложе путника опустилась сеть.

– Не убейте, – предупредительно шепнул кто-то.

С разных сторон тени одновременно устремились под навес. Однако того, за кем явились ночные гости, не оказалось на месте, он появился совсем с другой стороны. Отточенная сталь рассекла воздух, один из налетчиков опрокинулся навзничь, затем еще двое с хрипами упали на солому.

– Не убивать! – снова послышалось предупреждение. – Взять живым!

Теперь предводитель налетчиков уже не таился и отдавал приказы в полный голос.

– Не успеваю по тебе соскучиться, Гишер, – громко произнес путник, ударом клинка ломая ребра очередному противнику. – Все никак не угомонишься?

Голос его был спокоен и равнодушен, как обычно, разве что дыхание слегка участилось. При этом он разил своих врагов из темноты молниеносно и безжалостно.

– Ты все равно вернешь нам нашего бога! – то ли потребовал, то ли пообещал предводитель налетчиков, предусмотрительно отбежав подальше назад.

В этот момент послышался звонкий голос:

– Это здесь!

Из-за угла трактира выбежали несколько человек, двор конюшни озарился светом факелов.

– Жреца взять, остальные не нужны, – прозвучал приказ из темноты.

После недолгого сопротивления оставшиеся в живых налетчики полегли под ударами мечей незнакомых воинов. Гишер скрипнул зубами от боли в суставах, когда двое дюжих парней в кожаных доспехах лихо заломили ему руки за спину.