Наследники доктора Круза - [3]

- Я чувствовал себя одиноким, профессор.

- Как ты сказал? Чувствовал? Чудак, знаешь ли ты что такое чувствовать?

- Знаю.

- Ну объясни.

- Я не могу объяснить, профессор.

Леб рассмеялся.

Леб любил работать один. Только Малыш был свидетелем его творческих терзаний. Леб использовал на все сто процентов запасы его электронного мозга. И не плохо получалось.

Но в это утро ощущение свободы в своей собственной Лаборатории покинуло Леба. Он не мог понять, в чем дело. В лаборатории никаких изменений, Малыш на месте, у пункта питания. Малыш! Леб окинул взглядом своего помощника.

- Здравствуй, Малыш.

- Здравствуйте, профессор.

- Ты продолжаешь чувствовать?

- Да, профессор.

- Что же ты чувствуешь?

- Сейчас ничего, все нормально, и я ничего не чувствую.

У Леба непроизвольно вырвался вздох облегчения:

- Ну вот, видишь, а ты говорил про какое-то одиночество.

Леб подошел к столу, азартно потер ладони. Раскрыл журнал, просмотрел последние записи. Не густо. Считай неделя пропала. И Малыш бездействовал, пока он был в отъезде.

Вдруг послышался щелчок, какое-то невнятное бормотание. Леб резко обернулся. Малыш стоял на своем месте, его правая рука чуть покачивалась.

- Что с тобой, Малыш?

- Изменение напряжения в сети. Последнее время это стало случаться часто.

- Тогда подключись через стабилизатор и не ворчи, когда я работаю. "Что-то новое, - отметил про себя Леб, - начал ворчать". - Послушай, Малыш, почему ты заговорил, причем без всякого смысла? Разве ты получил команду?

- Сразу ответить не могу, я должен несколько минут подумать.

- Подумай. - Леб сам не понимал, зачем внимательно вглядывается в фотоэлементы Малыша. Они были сделаны по-старинке, как человеческие глаза.

- Я могу ответить, профессор.

Леб встрепенулся: - Да, говори.

- Падение напряжения нарушило равновесие в блоке семь-зет. Это передалось в центральную схему резким импульсом. Контрольный стабилизатор большую часть импульса погасил, однако слабая его часть прошла на корпус по дефектной схеме и попала в двигательный и речевой блоки. Двигаться без приказа опаснее, чем говорить, поэтому я сбросил эту незначительную порцию энергии в виде звука. Чтобы она не путалась по блокам.

Звуки не несли информации, чтобы не ввести в заблуждение.

Бесконтрольные движения, бесконтрольная речь... Нет, это слишком!

Леб резко спросил: - Ты пересчитал, сколько у тебя дефектных схем?

- Нет, профессор.

- Неужели так трудно выполнить эту просьбу? Завтра же начну исправлять. Хотя зачем завтра, сейчас же...

- Не надо, профессор, я больше не буду мешать вам звуком.

- Что значит не надо! - Леб вскочил со стула, готовый пуститься ъ пространные объяснения.

Объясняться! С кем? Перед ним стоял Малыш - робот самой старой конструкции, которая еще случайно действует. Леб медленно опустился на стул. "Кричать на робота? Какая глупость! Нервы надо лечить". Леб отвернулся и придвинул к себе журнал.

Несколько дней его занимала интересная идея усовершенствования серийного робота. Вопрос был давно продуман и подготовлен, оставались отдельные детали.

В таких случаях Леб прибегал к помощи Малыша. Но сейчас он решил додумать самостоятельно все до конца.

Как-то само собой получилось, что он реже появлялся в лаборатории, избрав новое место для работы - стол недалеко от искусственного камина. В лаборатории ему мешал работать Малыш. Леб пытался понять, почему и чем. Робот, безмозглое существо, которых тысячами выпускает завод, вдруг стал мешать работать своему создателю. Леб уже забыл Круза и считал себя создателем чуть ли не всех восьми серий. Правда, Малыш создан лично Крузом. Но Круз свое отжил. У него были деньги, почет, слава, только семьи не было. Работа и этот уродец Малыш заменяли ему все на свете. Леб невольно стал вспоминать эпизоды совместной работы с Крузом. Они мало беседовали друг с другом. Круз почти не передавал ему своих знаний, опыта. Леб постигал тайны создания и совершенствования роботов в обществе неутомимого Малыша. Болтая просто так, задавая шутливые или очень серьезные вопросы, Леб всегда получал от него какие-то сведения. И с Крузом они переговаривались через него. Кто же он такой, этот Малыш? Думающий, чувствующий и скучающий робот.

Леб поразился, когда некоторые его идеи вдруг нашли применение в седьмом серийном. О них он не говорил с Крузом, и потому приписал все гению профессора. Он был рад, что додумался до этих вещей вместе с таким выдающимся кибернетиком. Леб никогда не осмеливался что-либо посоветовать Крузу, даже в тех редких случаях, когда профессор интересовался его мнением, Только уродливому роботу поверял Леб свои мысли, Не пользовался ли этим Круз? Леб вдруг почувствовал слабость во всем теле, и ему невольно захотелось опустить голову на стол. Мысли смешались, и некоторое время Леб провел в каком-то полузабытьи, чувствуя, как кровь отливает от лица и неприятно холодеют руки. В памяти всплыл вопрос, который он не раз задавал Малышу: "Как ты думаешь, скоро наш старик присоединится к большинству?" Неужели и это Малыш передавал Крузу?

А память подсказывала новые изречения. "Пора бы старику освободить место для молодежи" или "Дорогой Малыш, я тебе обещаю райскую жизнь на земле, если старик уйдет в рай". Было время, когда Леб так и рвался к самостоятельности, но самым близким путем к ней была смерть учителя.