Наследники - [8]

— Да о тебе хотя бы! Десять лет мы дружим. Так много знаю о тебе, а ты обо мне, — бывало приговаривала я, тиская плюшевого зверя и любуясь его угольными глазами-пуговками… После в неудержимом смехе я усаживала игрушку рядом с другими и не забывала проследить об удобстве остальных на полке — куклы с дыркой вместо рта, медвежонка, белой кошки и ушастой собаки с треугольным носом — нажмешь на спрятанную в груди кнопку, и веселый голос запоет: «Я твой верный друг». О победе на конкурсе, стипендии, рабочем беспорядке, ручках с секретом, «умных книгах» я только мечтала, прекрасно понимая — не светит.

Мой отец-электрик, частенько любящий провести вечер за чтением политической газеты или просмотром спортивной передачи, все смеется и называет желание получить образование наивным:

— Кому нужны твои мыслители, дочь? Если уж надумала тратиться, ступай туда, где купюры стригут подобно листьям с капусты. Куда? Правильно — в банк. О…

Мама, скрестив спицы в розовых нитках, судачит:

— Завтра мисс Иделия на чай придет. Обещала устроить на работу к мистеру Солмеру. У него кафе-ресторан на углу. Лучше позаботиться об этом сейчас. Как думаешь?..

Суббота. День первой встречи с Альбертой. Я и Фома обслуживаем посетителей кофейни. Как-то много их нахлынуло в последние часы акции. Всем резко захотелось использовать скидочные купоны, распространенные через интернет-сайт. Только они не знают что, согласно утреннему распоряжению, мы смешиваем кофе и молотый порошок.

— Вы ошиблись, мистер. Нету сливок, — убеждает Фома клиента. — В пятницу на выступление придешь?

— Что играть будете?

— Пятый альбом Группы.

Сверток бумажных салфеток летит из моих рук на дощатый пол.

— Культовый. Содержательный. Переломный.

— Кто вам даст-то?

— А кого спрашивать? Солмеру все равно — лишь бы публика была. Почитатели ретро не перевелись. Пусть лохматые, в рваных джинсах и потных майках. Пошумим час и разойдемся… Ладно, не парься. Солмер знает, кому заткнуть рот пачкой банкнот.

— Неужели никто из вас не задумывается о большем? И не хочет исполнять свою музыку?

— Ох, как заговорила! Знаешь, сколько требуется вложить денег в красивую обертку? Мы и здешней публике рады.

— Патрик так не считает.

— Все надеется на поддержку Рози. Только кинула она его. Кеннет Пен любит «формы» и «силиконовые губы». Все его артистки одного типажа.

— Туртанчик выделяется.

— Цветом концертного костюма и блеском стразов.

— У него есть неплохие песни. Дуу… шевные…

Спешу прикусить язык — иначе махровое полотенце, которое висит у Фомы на костлявом плече, полетит в мое «туповатое» лицо.

— Найдет Патрик деньги, и мы попадем в еженедельный топ-сорок. Ясно?

Часы на смене летят как пули из автомата — намолоть зёрна, разровнять ступой, впихнуть ситечко, привести в движение ручку гудящего паром аппарата, взбить молоко в стальном ковшике и обязательно произнести с улыбкой:

— Сахар и трубочки на раздаточном столике.

В половину шестого — короткий технический перерыв. Обычно запираюсь в подсобке, открываю заранее припрятанную на полке за дверью книжку и погружаюсь в загадочный мир психологического романа. Уголки многих страниц смяты, на полях карандашные пометки — кто-то забыл стереть перед тем, как сдать в библиотеку. Но я не отвлекаюсь от действия — спокойно продолжаю читать, мой палец скользит по строчкам, абзацам… Вдруг простое, но такое важное слово… Стена напротив мозолит глаза… Навязчиво гудит лампа… Истекают последние секунды… Я возвращаюсь в шумный зал.

С Альбертой мы заранее условились, что она займет угловой стол. Но там уже сидит кто-то. Неужели она? Пропустила? Вручаю последнему клиенту в очереди коробку с эклерами, прошу Фому подменить и, вытирая руки о черный передник, подбегаю к белокурой девушке.

— Альберта! Я Криста.

— Ой, — опомнилась гостья.

Я переминаюсь с ноги на ногу, Альберта молчит — не может оторваться от белого пятна на завязках пояса — краем стола прикрываю недостаток в униформе. Медленно опускаюсь на свободный стул. Упрямо закинув ногу на ногу, изображаю «умный вид», затем сую в нагрудный карман передника стянутый у Фомы блокнот с измятыми страницами. Альберта с интересом разглядывает растрепанные волосы — приглаживаю их, обветренной губой придавливаю резинку простого карандаша — и этот жест не ускользает от смеющихся глаз подруги. Вытягиваю правую руку и вдруг сознаю, что не следовало этого делать. Пальцы у меня неухоженные, ногти разной длины, заусеницы, и лаком не пользуюсь. Если только прозрачным.

— Ты не говорила, что работаешь в кафе, — шепчет Альберта.

— Приходится. До полудня уроки, днем смена, с девяти до одиннадцати занимаюсь — готовлюсь к майским конкурсам по литературе. Если обыграю ботаника Стивена, то меня на район заявят. Стану лучшей среди местных умников — на общегородской отправят.

— Соревнования? — с удивлением переспросила Альберта. — Мне казалось, что кроме игры «Люди» тебя ничего не интересует.

— Не переживай, выходные как посвящала игре, так и буду, — я вдруг представила в фантазийных облачках залитый голубым светом подиум.

Альберта засмеялась, а я притворилась, что пишу на разлинованных строчках в блокноте.