Наследники - [127]

6

Главный наблюдательный пункт между тем жил напряженной жизнью. По всем рациям передавались последние распоряжения. Все делалось быстро. Лица людей были сосредоточенны. Ни улыбок, ни лишнего слова — ничего, кроме редких, коротких, самых необходимых фраз и жестов.

Но вот что-то произошло. Чеботарев шагнул к рации, и Петру показалось, что генерал немного побледнел. Рябов перевел взгляд на других больших начальников и на их лицах увидел печать озабоченности. Как раз в эту минуту заревела сирена: над древним курганом, где расположился главный наблюдательный пункт, на громадной высоте медленно плыл серебристый самолет. Рябов сообразил, что это тот самый бомбардировщик, стоявший на аэродроме часа два назад. Солдат невольно вздрогнул. Маршалы, генералы, старшие офицеры и все, кто тут был, запрокинув головы, следили за полетом бомбардировщика. «А вдруг из его брюха вот сейчас вывалится эта штука?» — мелькнуло в голове Рябова. Но вот кто-то, должно быть министр обороны, сказал что-то отрывистое, и все, еще более посуровев, разошлись по своим местам. Рядом с министром остались лишь несколько человек, в том числе и тот полковник с непонятными эмблемами, к которому обратился маршал, когда приехал на НП. Рябову было хорошо видно лицо полковника, и Петр сосредоточил на нем свое внимание, словно оно могло отразить все, что тут происходило. Солдат заметил, что полковник был озабочен сильнее других и даже крепко стиснул челюсти, когда кто-то громким голосом сообщил: «Внимание! Бомба сброшена!»

Рябов быстро повернул лицо в ту сторону, куда сейчас глядели все: на ослепительно белом горизонте постепенно вырисовывался огненно-яркий, режущий глаз шар, удивительно напоминающий восходящее где-нибудь на юге солнце. Солдат еще не успел разобраться, что это все значит, как по земле, под его ногами, пошли судорожные волны, и в ту же секунду раздался ужасающий грохот, бросивший оробевшего солдата на дно траншеи. Однако любопытство взяло верх над страхом, и Рябов снова выглянул из укрытия. Теперь на том месте, где только-только пылал огненный шар, до самых небес тянулось белое облако, напоминавшее гигантский шевелящийся живой гриб, необъятная шляпка которого непрерывно меняла свою форму. Казалось, невероятной силы вихрь взлохматил поверхность земли, подняв ввысь миллионы тонн пыли. Грозное облако клубилось, двигаясь в сторону укрывшихся в степи войск и наблюдательного пункта.

Все встревоженно переглянулись.

Петр опять посмотрел на полковника, инстинктивно чувствуя, что там, где находится полковник, происходит сейчас самое главное. И тут он услышал, как министр спросил:

— Вы не ошиблись, полковник? — И он указал на радиоактивное облако. — Вам не кажется, что оно приближается к войскам?

— Этого не может быть, товарищ маршал. Прогноз точный. Сейчас повернет…

— Вы в этом уверены?

— Так точно! — ответил полковник, а по его щекам из-под фуражки двумя струйками стекал пот.

Между тем гигантское облако, клубясь и качаясь из стороны в сторону, продолжало двигаться, не меняя направления. Но вот оно остановилось как бы в раздумье, кучерявясь, покрутилось на одном месте и затем медленно стало уходить назад. Полковник вынул из кармана платок и стал торопливо вытирать лицо.

В это же время далеко впереди что-то протяжно и глухо скрежетало, шипело. Петр понял, что это залпы «катюш».

Грохотали орудия и минометы всех калибров. И все слилось в сплошной, лихорадящий землю, приглушенный расстоянием гул. Люди на НП оживились, лица их стали еще более строги и торжественны — наверное, такими они бывали у генералов и офицеров на фронте, в канун большого дела. А Рябов приглядывался к ним и думал: как же много умных, образованных людей занято тем, чтобы в жестокий наш век уберечь родную землю, отвоеванную такой большой кровью у врагов, обезопасить на тот случай, если б нашлись новые охотники до ее великих просторов. Он уже успел выполнить несколько поручений, сопровождая офицера связи, и теперь, очень довольный собой, пристроился возле адъютанта комдива и зорко наблюдал за всем, что здесь происходило. Генерал Чеботарев несколько раз подходил к рации и, передав какие-то приказания, очевидно полковнику Лелюху, снова возвращался туда, где стояли все генералы и маршалы. По радио и телефонам разговаривали шифром, называли кого-то «товарищ двадцатый» или «товарищ тридцатый», и Петру не верилось, будто можно что-либо понять в этакой кутерьме цифр и условных обозначений.

Вскоре сообщили:

— Танки пошли!

А чуть позже:

— Мотопехота двинулась!

Низко над землей пронеслись реактивные бомбардировщики.

Рябов проводил их взглядом и подумал: «На помощь Селивану полетели. Селиван, дружок… Как он там?.. Надо же было ему получить такую плохую весть накануне большого события в жизни полка! Ну да ничего, выдюжит, как сказал бы неисправимый оптимист Добудько. Селиван, конечно, крепкий парень. Эх, Настенька, Настенька! Что же ты наделала, глупая поганая ты девчонка!»

7

Всю следующую ночь Рябов провел в тревоге за товарища. И был очень обрадован, когда наутро офицер связи, которого он сопровождал, получил приказание генерала Чеботарева. В их распоряжение поступил новенький вездеход. Использовав средства противохимической защиты, они проехали исходные позиции войск, ушедших с «боями» далеко вперед, миновали то место, где вчера еще стояла роща, а теперь рыжела подплывшими волнообразными дюнами обезображенная земля и торчали черные, искромсанные комли исчезнувших деревьев. Куда же подевались звонкоголосые, беспечные пичуги? Где болтливая сорока? Что стало с зайчишкой и кукушкой, этой глупой прорицательницей? Где все это?.. К горлу Рябова подкатил горячий ком. Солдат с трудом проглотил горькую слюну. Ну что ж… Должно быть, так нужно, нужно для того, чтобы взять под надежную охрану все несметные богатства великой земли, в том числе и ее леса и ее сады. Да, да, и ее сады, которые все-таки лучше сторожить с хорошим ружьем, чем с простой деревянной колотушкой… Что поделаешь! Не мы первые выдумали это ужасное оружие. Наш народ породил его в ответ на угрозы тех, кто им уже располагал.