Наследник славы. ч.2 - [42]

Оставшиеся у катера, разобравшись в происходящем, восторженно вопят и так же машут руками непонятно кому — или скрывшемуся “дикарю”, или спутникам, которых не пришлось бросать одних на планете, спасая свои жизни. Или от того, что не придется брать на свою душу непосильную тяжесть предательства.

* * *

Оказавшись на корабле, Зоя рассказала, что ничего плохого с ней действительно не приключилось. Сын знатного человека, Караккотт, похоже действительно не на шутку влюбился в прекрасную инопланетянку, непрестанно уговаривая её остаться. Она возражала, что они невероятно далеки друг от друга и что у них даже никогда не будет детей. Ему было всё равно. Для детей у него есть наложницы. А Зэнь-Ди он любит. Она уговаривала его отпустить ее к своим. Он впал в тоску. Неизвестно чем бы закончился этот роман, если бы не нападение “диких”. Они решили не убивать Караккотта и прочих, ограничившись знатным человеком, с которого тут же споро сняли шкуру и вывесили в главном зале поселка. Велели остальным “цивилизованным” убираться куда подальше. Зое тоже пришлось готовиться в путь. Но неожиданно в их комнату вошло несколько “дикарей”. Они молча подхватили Зэнь-Ди под руки и, не смотря ни на какие уговоры несостоявшегося мужа и слезы самой девушки, отправились куда-то в путь. При этом большую часть пути девушку попросту тащили по воздуху. Стражники ловко хватались одной свободной рукой за ветви, другой осторожно, но крепко держа пленницу, и неслись сквозь заросли всё выше и выше. Несчастная уже представляла те издевательства и унижения, которым подвергнется от “дикарей”. За последние часы она достаточно наслушалась об их нравах от “цивилизованных” даблов. Да и неподвижное, страшное, окровавленное тело старика, валявшееся на полу в “тронном зале”, до сих пор стояло перед глазами.

И то, что она увидела, оказавшись у опушки рофферти, для нее стало такой же неожиданностью, как и для её друзей.

Глава 16. Планета Рай

Очередной спор о судьбе матороканцев между Романом, Шуке, Профессором и неожиданно примкнувшей к последнему Зэнь-Ди прервал степенно вошедший гиод-астронавигатор корабля:

— Капитан. Я хочу, чтобы Вы посмотрели. Это кажется то, что Вы искали.

— Ты о чём, Тали?

— Вы, по решению Совета, искали планету.

— Ты имеешь в ввиду планету для изгнания матороканцев?

Профессора передернуло. Зоя скривилась.

— Для матороканцев? Э-э… нет, нет. Не для них. Для этих, — гиод с брезгливостью поморщился, — Для тех двуногих, что в трубе живут.

— А-а. Для тцоп-вишей? — оживился Роман, — Ну-ка, ну-ка, давай посмотрим.

Все направились в астрономический отсек, где уже находится значительная часть Совета. Профессор, узнав, что его матороканцам пока ничего не грозит, так же принял горячее участие в обсуждении планеты, поверхность которой уже в мельчайших деталях можно рассмотреть с помощью аппаратуры корабля.

Само небесное тело размером с Марс или чуть меньше. Но эта планета, в отличие от Марса, укутана толстым, значительно более плотным атмосферным одеялом с большей даже чем на Земле долей кислорода в ней. У планеты мощнейшее магнитное поле и, вероятно благодаря этому, над обоими полюсами не угасают плазменные поля, переливаясь большей частью красным. Временами они настолько интенсивны, что окрашиваю атмосферу своими всполохами в алые тона вплоть до экватора.

Две трети поверхности представляют собой ровное, без заметных возвышенностей и низменностей плоскогорье, сплошь затянутое белыми снежными полями и наледями. Над этой замерзшей пустыней нескончаемо дуют злые морозные ветры и метет вечная поземка. Правда температуры здесь едва переваливает за отрицательные значения, даже ночами не опускаясь ниже двадцати — двадцати пяти градусов холода.

Другая треть — низменная равнина с разбросанными по ней во множестве невысокими полугорами — полухолмами, похожими на огромные сахарные головы высотой едва в три — четыре сотни метров, прорастающими прямо из ровной как стол поверхности. И если на негостеприимном плоскогорье царствует холод, то здесь, в низине, стоит субтропическое тепло, климат гораздо более мягкий и комфортный. Из-за множества одиночных гор и отсутствия больших водоемов теплые воздушные массы перемещаются спокойно и неспешно, ласково вороша травянистую щетину.

Перепад уровней между плато и низинной частью достигает пяти-шести километров. Эта особенность планеты поразила наблюдателей больше всего, словно с части её какая-то невероятно гигантская рука некогда аккуратно сгребла верхнюю часть коры, равномерно натыкав по образовавшейся поверхности множество похожих на еловые шишки холмов, образовав этот удивительный ландшафт. Низменность покрыта густой сетью пересекающихся в разных направлениях, сверкающих на солнце ручейков и речушек. Они, в свою очередь, сливаются затем в тысячи небольших, кристально чистых, неглубоких, со скалистым дном и невысокими берегами озер. Ни больших глубоких рек, ни того, что можно было бы даже с натяжкой назвать морем, не видно.

Большинство ручьев, собирающихся затем в речки, берет начало у подножия отвесных окраинных скал плато. С невероятной высоты обрывов ниспадают вниз тысячи и тысячи небольших водопадов, питающихся подтаивающими краями ледников. Эти жиденькие водные струи достигают основания обрыва непрерывно моросящими дождиками. Уходящая вдаль обнаженная кромка рыжих скал сверкает сотнями висящих над ней радуг. Вид этой бесконечной, сжимающейся в точку у горизонта ленты скал, мягко заштрихованной серебрящимися нитями водопадов и раскрашенной многоцветьем радуг, завораживает, повергает в шок, вызывает неописуемый восторг, вводит в транс.