Наследник раджи - [5]

Оставшись один, юноша осмотрелся. Он страшно устал, но, чувствуя, что не сможет заснуть, вышел в сад. Скоро Том очутился на берегу реки. Здесь он бросился на траву и стал смотреть на небо, по которому пробегали легкие облака, посеребренные лучами восходящей луны.

Молодой человек не знал, сколько времени пролежал так, поглощенный прелестью ночи. Наконец он сделал над собой усилие и с некоторой гордостью почувствовал, что мог, как подобает серьезному человеку, обсудить свое положение. Он принял несколько благоразумных решений: не давать воли эгоизму и страсти к чрезмерным тратам, избегать льстецов и делать как можно больше добра.

Встав, Том пошел по дорожке и неожиданно для себя очутился у калитки в парк Эльтонов. Он вошел, сел на скамейку и предался неясным, приятным мечтам. Зачем раздумывать, к чему печалиться, когда его, по-видимому, ждет счастье? До сих пор из любви к матери Том молчал о своем чувстве. Он был еще слишком молод, не обеспечен, не имел никакого положения. Теперь все изменилось. Огромное наследство давало возможность разделить счастье с Грэс Эльтон… Юноша надеялся, что угадал… что мечты сбудутся…

Вдруг сердце сжалось от внезапной боли, как бы схваченное ледяной рукой. Том, качаясь, сделал несколько шагов и очутился на скользком скате Темзы. В странном видении показалось, что река катит кровавые волны. На противоположном берегу расстилалась песчаная равнина, а над ней небо, озаренное странным светом. Какие-то люди с бронзовыми лицами угрожающе потрясали саблями, а среди них стояла женщина в белом, с золотистыми волосами и грустным, испуганным лицом — лицом Грэс. Том тщетно пытался сдвинуться с места. Холодный пот струился по лицу.

Он воскликнул: «Грэс! Грэс!..» — и очнулся среди лужайки, поддерживаемый чьими-то железными руками. Два сверкающих серых глаза впились в него.

— Ну уж нет, милостивый государь, — раздался свирепый голос, когда молодой человек попытался высвободиться, — если вам угодно покончить с собой, то, прошу вас, не здесь…

— Это вы, генерал? — воскликнул Том.

— Да объясните же, что все это значит? Ведь я вам сто раз повторял, что можете заходить ко мне когда вздумаете. Леди Эльтон очень расположена к вам, и я также. Но для своих чрезвычайных гимнастических упражнений прошу вас избрать другое место, а не мой сад, и при этом не произносить имя моей дочери.

Он отвернулся от юноши.

— Извините, — пробормотал Том покраснев. — Я видел сон… Я не мог уснуть дома…

— Ну, хорошо, не стану слишком строго судить вас. Полученное вами известие могло вскружить молодую голову. Успокойтесь: через полгода будет казаться, что вы испокон века владеете своими миллионами. Ступайте домой и выспитесь хорошенько.

— Не позволите ли вы мне минуту поговорить с вами? Всего один вопрос!

— Невозможно. Видите, сколько растений мне принесли для осмотра до восхода солнца!

И генерал снял сюртук, засучил рукава и, закурив трубку, принялся осматривать ящики и горшки с цветами.

Том встал скрепя сердце.

Когда юный наследник ушел, генерал вздохнул с облегчением. Работа замедлилась. Он передал дела садовнику и медленно направился к дому.

— Вот в чем неудобство иметь дочерей! О, если б из пятерых четверо были сыновьями!..

Да, но которые? Это трудно решить. Говоря откровенно, генерал не променял бы ни одну из своих дочерей на целый десяток молодцов, будь они даже такие красавцы, как Том Грегори.

IV. Таинственное завещание

М-р Черри, глава фирмы «Черри и Лауренс», сидел один в своем кабинете, ожидая молодого наследника. У ног его стоял лакированный ящик с фамилией Брэсебридж на крышке; на столе лежал огромный пакет с несколькими печатями, адресованный Томасу Грегори. На пергаментном конверте стоял адрес:

«Вильяму Черри, адвокату в Лондоне. Мое завещание и последние распоряжения заключаются в этом конверте, который прошу вас — или, в случае если вас не станет прежде меня, того, кого вы укажете, — открыть после моей смерти. Ради того расположения, которое вы всегда мне выказывали, прошу вас убедительно позаботиться о выполнении моей последней воли. Биражэ Пирта Рай».

Четыре года тому назад доверенное лицо передало этот пакет м-ру Черри. Адвокат был уже стар, раджа — во цвете лет, и не думал поверенный, что ему придется вскрыть конверт. Но невероятное случилось. И когда м-р Черри в присутствии двух свидетелей вскрыл пакет, он нашел короткое, составленное по всем правилам, подписанное и засвидетельствованное завещание и конверт, который наследник должен был получить нераспечатанным.

М-р Черри уже оправился от первого сильнейшего изумления. Адвокат был очень известен в Лондоне. Его приятный голос, убедительная речь, почтенная наружность и седины внушали доверие. Рассказывали, что люди шли к нему как к исповеднику и что состояние многих знаменитых английских фамилий находилось в его руках. Никто еще не раскаялся в том, что доверился м-ру Черри; его клиенты были его детьми, он считал для себя приятным долгом покровительствовать им и руководить ими.

Уже много лет Брэсебриджи были доверителями этого адвоката. Умерший раджа был последним представителем этой семьи, так как ее английская ветвь, к великому прискорбию адвоката, угасла уже много лет назад и родовые имения перешли в другие руки. М-с Грегори, небольшим состоянием которой он искусно управлял, была последним отпрыском семьи; но со времени ее замужества, при сохранившихся хороших отношениях, влияние м-ра Черри ослабло. Поверенный сожалел, что не знал ближе сына этой женщины.